Он сказал, что нужно отдать долг, но что мне делать? Моя рука больше не нуждается в отрезании или что-то подобном, но не зная стандартов этого парня, мне становится не по себе.

(Фарго) – Проклятый старикашка.

(Ура) – Не приближайся к Велту!

(Мусаши) – Вождь, что именно вы имеете в виду под уплатой долга?

Фарго, Ура и Мусаши сразу же заслонили меня. Однако Эсаму посмотрел на нас и довольно рассмеялся.

(Эсаму) – Га-ха-ха, как прекрасно, быть такими близкими, словно… Однако не спешите делать такие выводы. Я не стану подвергать его опасности.

Тогда что ты собрался делать? Это действительно пугает. После чего счастливая улыбка на лице Эсаму перетекла в строгое выражение лица.

(Эсаму) – Мусаши!

(Мусаши) – Д-да!

(Эсаму) - Сперва твоя плата.

Строгие слова в адрес Мусаши. Мусаши, вероятно, уже решилась сама, потому что она опустила голову, крепко сжимая кулак.

(Эсаму) – Мусаши, ты всегда была серьезна и прямолинейна, но ты сделала что-то невероятно смелое.

(Мусаши) – Да.

(Эсаму) – Все сделанное лишь подтверждает твоё чувство гордости, хотя у тебя и была решимость пострадать или окрасить руки в крови, но у тебя не было решимости опозорить собственную гордость.

Эсаму основательно поговорил с ней, демонстрируя весь путь, словно родитель своему ребенку или же наставник собственному ученику.

Мусаши просто кивала, слушая слово за словом, опустив голову.

(Эсаму) – Как командующий армией и организацией, собственно, я не могу закрыть на это глаза.

(Мусаши) – Да.

(Эсаму) – Однако, Мусаши. Как старик, присматривающий за тобой с юных лет, а не Шинсенгуми, ты – моя гордость.

(Мусаши) – Д… да… Ваши слова впустую для меня.

Я не вижу дрожащего лица Мусаши. Однако я могу заверить об этом, даже не глядя на него. Она что, плачет? Наверное, она поняла слова, произнесенные Эсаму.

(Эсаму) – Мусаши. С сегодняшнего дня я изгоняю тебя из Шинсенгуми. Отныне тебе ни в коем случае нельзя называть себя одной из Шинсенгуми!

Она знала что произойдет. И все же она это сделала. Похоже, у неё нет никаких сожалений по этому поводу. Однако, как и следовало ожидать, когда реальность отяготила её, что-то, вероятно, наполнило сердце, потому что, не издавая голоса, Мусаши просто плакала.

(Эсаму) – Мусаши. По этикету, ты заслуживаешь сеппуку за нападение на старшего офицера. Думай об этом, лишь как о самом заслуженном компромиссе, на который я способен. Однако я не позволю тебе лишить себя жизни из-за этого.

Просто распростершись на земле, Мусаши не подняла лица. Шинсенгуми были чем-то, вроде дела её деда, любви её родителей и этом было всем для самой Мусаши.

Чтобы защитить свою гордость, она должна была быть изгнана из Шинсенгуми. Хоть именно я и притащил её сюда, это всё еще отзывается легкой болью в моем сердце.

(Эсаму) – Ну теперь, тебя зовут Велт, верно?

(Велт) – А?

(Эсаму) – Теперь твоя черед.

Ах, конечно, он помнит, хах. Но какие у тебя планы на меня?

(Эсаму) – Велт. Ты почти ничего не понимаешь в войне. Я полагаю, что, имея силу и мужество сражаться, ты будешь следить за течением событий этого мира, не участвуя в войнах и не идя по пути чемпиона, верно?

Все началось снова. Что этот старый чудак пытается мне сказать с тех самых пор?

(Велт) – Война? Конечно же, я ни за что не стану участвовать в подобном, так как это чертовски опасно. Скорее каждый из вас может сколь угодно причислять её к святому деянию, но не смотрите свысока на людей, которые в ней не участвуют, это раздражает.

Я высказал свои мысли честно.  Ну же, я сказал то, что думаю, у тебя проблемы с этим?

После чего Эсаму снова начал.

(Эсаму) – Гу-ха-ха! Ты слышал это, Вар! Этот парень, несмотря на то, что у него такое глупое лицо, без сомнения ставит традиции воюющих государств, разворачивающуюся целую вечность, под собственное презрение! Гу-ха-ха-ха!

Он от души засмеялся в добром настроении. Да что с тобой такое? Из-за чего он злится, а из-за чего хохочет?

(Эсаму) – Нет, это не плохо, юнец. В конце концов у тебя есть определенные навыки, чтобы высмеивать войну.

(Велт) – А?  У меня нет их или чего-то подобного. Я просто не хочу участвовать в войне.

(Эсаму) – Нет, когда ты думаешь, что глупо умирать на войне – ты смеешься над этим. И у тебя, конечно же, есть навык.

Навык? Почему? Почему я, никогда не участвовавший в войне обладаю такими вещами?

(Эсаму) – Велт. Как ты думаешь, почему война продолжается в этом мире?

(Велт) – На этот раз урок истории?! Я не знаю, не из-за куска территории на континенте божественного существа ли, а также помимо этого из-за плохих отношений между собой?

(Эсаму) – Гу-ха-ха! В точку!

Я понимал это. Впрочем, даже не говоря уже о Фарго и Уре, даже Мусаши сбита с толку, похоже, она больше не понимает того, что происходит.

(Эсаму) – Конечно, у них есть и другие причины, помимо любви к битвам, такие как оковы прошлого, политика, проблемы внутри рас, уступки, страх, справедливость, праведность, вера и устремления, но в самой основе, это потому, что виды находятся в плохих отношениях друг с другом. В конечном итоге, из-за нежелания забыть прошлое, они не в состоянии мирно обсудить, ни найти выход из проблемы, и все, что у них есть – это просто возможность пролить кровь. Вот почему конфликт всё ещё продолжается.

Да, совершенно верно. В конце концов, они все люди, которые не могут понять друг друга, поэтому война не заканчивается. Чтобы покончить с этим, похоже, нет другого выбора, кроме как погибнуть двум расам из трех.

(Эсаму) – Они в плохих отношениях. Люди, которые продолжают войну, не прекращая её из-за этого, глупы, верно, Велт?

(Велт) – А? Почему? Я ни слова об этом не сказал!

(Эсаму) – Нет, но ты так думаешь. С твоей точки зрения, ты тот самый, кто может спокойно пожать руку различным расам, людям, демонам и полулюдям, ты находишь весь этот нынешний мир глупым!

Не понимаю его.

(Велт) – А?..

Это напомнило мне кое-о чем, что я никогда по настоящему не осознавал.

(Велт) – О да, ах… Если подумать, Мусаши! Ты же полукровка, не так ли? По дороге я просто думал о тебе, как о внучке Миямото!

(Мусаши) – Чт-что ты сказал сейчас насчет меня, господин Велт?!

Вот именно. Теперь, когда он упомянул об этом, я понял, что все три расы в этом мире собраны в единой компании.

Мы обмениваемся взглядами и на наших лицах явно читается выражение, говорящее: “я только что понял это”.

(Эсаму) – Мусаши. Даже если ты считала людей грязными, то забыла об этом касательно Велта, верно?

(Мусаши) – Это… ах… к-конечно.

(Эсаму) – Демоница. Несмотря на то, что Велт – человек, ты безумно влюблена в него, верно?

(Ура) – У-у-у-у, что ты там сказал сейчас? Велт и я были вл… влюблены друг в друга еще пять лет назад.

(Эсаму) – Копьеносец. Имея такой презренный взгляд, ты все равно относишься к Велту также особенно, как и к семье.

(Фарго) – Он мой глупый младший брат.

Как бы проверяя каждого человека, Эсаму изучает каждого из них. Это было несколько неловко.

Я думаю, что это было просто совпадением, встретив я этих ребят.

(Эсаму) – Велт. Ты, скорее всего, не осознаешь, но эти трое собрались около тебя не случайно, а потому что ты был там. И к тому времени, когда они поняли это, то уже забыли о межрасовой стене. Знаешь почему?

(Велт) – Я не знаю, разве это не называется природной добродетелью или харизмой, или чем-то еще?

(Эсаму) – Они держатся тебя, потому что у тебя нет приоритета в определенной расе.

Нет, это не потому, что у меня нет какой-либо приоритетов в этом, а лишь из-за того, что я просто не совсем понимаю нужды в подобном.

(Эсаму) – Это похоже на фарс. Такое чувство, что вы делаете фарс из традиции. Этот юноша, который выглядит, словно ничего не способен сделать, разбил стены разных рас, чего никто не мог сделать прежде.

(Велт) – Эй, решись, будешь ли ты издеваться надо мной или банально хвалить! В любом случае, что ты хотел сказать с тех самых пор?

Он уходит от ответов слишком легко, словно по касательной. После того, как он сказал мне, что я должен отплатить долг, в конце концов, все еще непонятно, что именно он собирается заставить меня сделать.

(Эсаму) – Оставайся таким, не меняясь! С этого момента, независимо от того, что произойдет дальше, пересеки весь мир, оставаясь таковым!

(Велт) – А?

(Эсаму) – Придурок, отныне, что бы ты ни видел и ни чувствовал, оставайся таким, как сейчас и не меняйся. Если ты пересечешь весь мир, оставшись обычным человеком, то искупишь это смертью там же!

Т… там же?

Там же, там же, найди предел своей неразумности! Говоришь мне, чтобы я не менялся, при этом решаешь, как мне закончить собственную жизнь?!

(Эсаму) – Молчать! Скажи спасибо, что я еще не убил тебя!

(Велт) – Ты, ты… конченый!

(Эсаму) – Мусаши! Ты будешь наблюдать за ним! И как наблюдатель, отныне, будешь передвигаться вместе с Велтом и остальными!

(Велт) – Эх, эх! Погоди-ка старый хрыч, почему она тоже!

(Эсаму) – Если ты почувствуешь, что Велт изменился – убей его! Я не допущу промашки!

Ох-ох-ох, даже Мусаши ошарашена.

Фарго обхватил голову руками, а Ура потеряла дар речи.

Эй, Миямото! Почему ты хихикаешь, словно единственный, понимающий всю ситуацию или что-то в этом роде? Разве Мусаши не твоя внучка?!

(Эсаму) – Понятно? Я желаю вам удачи на войне. Если ты не изменишься, когда я увижу тебя в следующий раз, я позволю в качестве награды выйти своей дочери за тебя замуж.

Сказав всё, что он хотел, Эсаму развернулся к нам спиной. Ну, я в любом случае не соглашусь на это.

(Велт) – Да ты шутишь, мать твою! Ты говоришь мне не изменяться или меняться, да что ты вообще обо мне знаешь?!

(Фарго) – Эй, забери эту проклятую полукровку обратно домой.

(Ура) – К тому же, как все могло так обернуться! Огласите вашу причину! И что ты имеешь в виду под “выйти замуж”?! Как ты можешь говорить подобное при мне без колебаний?!

(Мусаши) – Вождь! Почему вы решили так поступить? Даже дедушка над чем-то смеётся!