Прошло два года.

Я уже совсем привыкла к урокам по специальной магии. Мои оценки, пока что отличные, и частенько, во время практических уроков меня засыпают комплиментами вроде: «То, что я от тебя и ожидал, Хел!», которые заставляют меня чувствовать, будто я гуляю на солнышке. Вообще, я из тех людей, которые улучшают свой результат, когда их часто хвалят, так что если они будут говорить мне их еще больше, то я практически смогу стрелять льдом.

Периодические магические тесты происходят в случайный момент, чтобы все ученики всегда были готовы. Наши оценки превратились в цифровые баллы и стали видны всем, так что теперь можно с уверенностью сказать, что я в наверху списка успеваемости.

В этот раз тест оказался письменным, не практикой. В нем были вопросы похожие на: «Что такое магический круг?», и запрашивались вещи, вроде объяснительных диаграмм. Для кого-то вроде меня, которая ни разу не завалила ни чтение перед уроком, ни повторение после уроков, не было ни одного вопроса, на который я бы не ответила. Проще простого для меня.

Вернемся к тому, когда я поступила в деревенскую школу, я всегда получала только лучшие оценки, и я жаждала показать, что я достаточно целеустремленная и трудолюбивая для того, чтобы получать такие же показатели. Из-за этого я уже чувствовала тот день, когда я стану работником Харре́. Легко, легко, слишком легко.

— ОПЯТЬ вторая?!

Хотела крикнуть я.

— Не переживай об этом. Второе место все еще отличное, так ведь? Я пойду в класс, так что еще увидимся.

После того, как Ники попыталась меня подбодрить этими словами, она отвернулась, махнув своим светлым хвостиком из стороны в сторону, и удалилась, зайдя в другой класс.

— Но, я не могу так...

Я глубоко вздохнула. Один из моих голубых волосков, будто говоря о моих эмоциях, упал на землю с моего плеча.

— Почему, почему я не первая?

Мы получили результаты теста, и неожиданно, я была не первой. Не подумайте, мне нужно быть первой, чтобы попасть в Харре́, просто я сказала, что буду лучшей среди всех- но все еще нет.

Но все же. Моя гордость просто не позволяет быть второй. Если я решила, что достигну чего-то, то я должна сделать это, так или иначе.

И после всего этого, у меня есть еще одна цель — нанести ответный удар аристократам, которые смеялись над простолюдинами. Я была той, кто сказала: «Боже мой, не вы ли все леди и джентльмены, наследники аристократов? Ваши оценки ниже моих, простолюдинки? Ой, не хотела вас задеть. Что-то случилось?»

Я не забыла это. Свергнуть аристократов.

Но по какой-то причине, как бы я ни старалась, я не смогла стать первой ни разу. Я закрепилась в этом образе «вечно второй». Каждый день я стараюсь, готовлюсь к повторению после урока, к чтению до урока, делаю упор на вещи, которые не понимаю и настолько увлеклась учебой, что Ники и даже Бенджамина дают мне советы вроде: «Тебе стоит перешагнуть эту черту и выйти замуж за свои учебники».

Но даже со всем этим, я все еще не могу стать первой, всегда есть место, где я запнусь во время теста… по крайней мере, на днях я сбежала с завтрака, а Бенджамина, узнав об этом, нашла меня и отругала, сказав: «Если ты продолжишь изучать эту ледяную магию на кровати, то я сожгу тебя своим огнем». Так что я продолжила свое обучение подальше от нашей комнаты.

— Второе место, второе место…

Результаты тестов были прикреплены перед входом в коридор. Выложили результат каждого, без исключений. Это не было глупой штукой, вроде «Топ 10 учеников школы». Все сто пятьдесят результатов учеников из трех классов были здесь.

Я стояла здесь и смотрела прямо на этот рейтинг. Другие ученики, избегая зловещей ауры поражения, обходили меня стороной и уходили в свои классы.

— Черт возьми…

Не было бы никакого толка в том, что я бы простояла так весь день, смотря на эти результаты, поэтому я заставила сама себя поспешить в кабинет. Вид, который встречал меня, ничем не отличался от предыдущего дня. Разговоры о том, что мои оценки такие же и в прошлый раз, смешно ведь. Или я так думала, я чувствовала то отчаяние, в которое я впадала так каждый раз, издавая полный грусти смешок.

— Доброго утра, Нанали.

— Доброго, Сатанас.

Я поднялась по двадцати ступенькам и, игнорируя светловолосое препятствие передо мной, села на свое место, чтобы передохнуть.

— Я играл в настолку «Дай два» с Мерис, пока не наступила поздняя ночь. Я ужасно устал. Хочу спать. Сатанас, который сидел передо мной, подошел поближе. Он опустил свой взгляд и начал двигать руками, будто играл в «Дай два», пока спит. Он выглядел как уставший мужчина, после тяжелого рабочего дня.

Он такой же простолюдин, как и я, который учится со мной в одном классе. У него серебряные, кудрявые волосы, которые торчали во все стороны. Его глубокие, синеватые глаза выглядели, будто он постоянно спал, а его брови были чуть выше, чем у всех, как будто он пытался раскрыть глаза пошире. Он носил черную, мятую рубашку, и словно постоянно надевал одинаковые, одноцветные вещи, мне было очень комфортно рядом с ним.

— Что стряслось с тобой и Бенджаминой?

— Ты ведь знаешь в чем дело. Ты знаешь, что мне нравятся девушки постарше и с пышными формами. Кто-то моего возраста меня просто не интересует, ты ведь знаешь?

— Это не значит, что я хочу, чтобы ты любил меня, но слушать то, что ты говоришь, ужасно раздражает меня.

Я чувствовала, как у меня кипит кровь, от того, как он жестикулировал, показывая большую грудь своими руками. Чем больше я его узнаю, тем больше понимаю, насколько мое первое впечатление о нем отличается от реальности. Я думала о нем, как о зрелом, тихом ребенке, но чем больше мы говорили, тем больше я осознавала, что он несчастный маленький пацан, который, казалось, был создан для того, чтобы выводить женщин из себя. Но, несмотря на это, кажется, что он нравится Бенджамине. Мне кажется, невозможно понять, насколько разные люди могут полюбить друг друга.

Стоит сказать, что Бенджамина говорила: «Будь осторожна, не дай злым жучкам покусать тебя», когда о нем впервые зашла речь.

Он совсем не похож на меня, но когда я начала с ним общаться, чтобы передать какую-нибудь информацию Бенджамине, и в то же время стала посредником между ними, я сдружилась с обоими. Даже когда я шла на уроки, которые нужны были только мне, он провожал меня до самого конца, и действительно заставлял меня чувствовать, будто мне надо иметь настоящих друзей в классе.

Ах, какая у меня спокойная жизнь. Я счастлива.

— АУЧ!

Что-то внезапно врезалось в меня. Этот звук был знаком моего разрушенного спокойствия от первого удара по щеке.

— Ой, что ты здесь делаешь? Прости, не заметил тебя.

Я потерла грудь, которая еще болела после неожиданной атаки. Выпрямившись, я посмотрела на мальчика жестоким взглядом. Там, зевая и потягиваясь, стоял Рокманн.

— Ты ведь сделал это специально! Не мог бы ты вести себя чуть вежливее с девушкой?! – сказала я.

— Девушкой? О ком ты говоришь?

Он поднес руку ко лбу, делая что-то на подобие щита от солнца и огляделся вокруг. «Этот негодяй больше никогда не сможет зевать, не говоря уже о том, чтобы дышать, к тому времени, как я с ним разберусь».

Сегодня он снова был одет в черные штаны и ботинки, и белую рубашку под пиджаком. У него был идеально вышитый костюм, годящийся для любых обстоятельств. Я часто обращала внимание на его черное пальто, висящее в конце кабинета.

«Черт бы побрал этого избалованного идиота».

Несколько секунд назад он спал на парте, придерживая голову рукой, а сейчас, внезапно врезался в меня своим кулаком. В чем дело?

— Я сижу тут, ты ведь знал?!

Я показала на саму себя, и его презренное лицо, которое весь остальной мир считал таким милым и красивым, приблизилось к моему собственному. «Что они нашли такого в его милом личике? Оно неприятное. Даже скорее вонючее».

— Ты также врезалась в меня сзади, так ведь? Или ты тоже это забыла, моя ледяная идиотка? – ответил он.

— Прекрати меня называть ледяной идиоткой!

Мы пялились друг на друга. За последние несколько лет, мы уже неплохо научились этому. Не то чтобы это вызывало у меня радость или что-то подобное.

Мои отношения с этим пареньком так и не поменялись. Как будто это когда-нибудь случится. С каждым новым пройденным классом, наш уровень поднимается так же, как и наша взаимная неприязнь. Мы спорим каждый раз, когда видим друг друга, и каждый раз, когда кто-то из нас протягивает руку, начинается игра, неважно где: в классе или где-либо еще. Наши ссоры становятся жестокими до такой степени, что мы готовы разрушить все вокруг себя.

— В этот раз я точно заморожу все твое гребаное тело! – сказала я.

— Хм, очень этого жду, если ты, конечно, сможешь.

Холодный воздух охватывал мои руки, а кулаки Рокманна покрывались пламенем.

Все в классе смотрели на нас с… интересом? Интерес, или же, как бы я сказала, они были заинтересованы поддержать Рокманна, выкрикивая омерзительные фразы вроде: «Сэр Алоис! Не дайте этой ледяной идиотке одолеть вас!»

Большинство девочек видели в Рокманне героя, а во мне злодейку. Ха, это все было похоже на шутку. Возможно, мне надо их научить тому, что иногда злодеи побеждают героев.

— Хей, прекратите это оба…

— Сатанас, ты у меня на пути. Отойди.

Сатанас, который пытался успокоить нас, был слегка отодвинут, словно помеха. Я перевела взгляд с Рокманна на Сатанаса всего на мгновение.

— М? Ну, кто это как не мистер Нуар, — пробормотал себе под нос Сатанас, разраженный от того, что его отодвинули назад.

— Я говорил миллион раз звать меня по имени. И это мое место. Ты на моем пути, отойди отсюда.

— Итак, ты тут разгуливаешь, а люди именуют тебя «Принцем», словно ты чего-то стоишь, но «Принц» — это всего лишь твой титул, так? Но ты точно просто нечто.

— Это ты разгуливаешь с надменным видом. И ты занял мое место!

Прямо здесь и сейчас к нам присоединилась другая группа людей, которая решила присоединится к ссоре. Рокманн глянул в их сторону, но потом слишком быстро схватил мою руку и обдал ее жаром. Отвлекшись на тех людей, я не успела среагировать на его удар и не увернулась. Жар был мучительным.

«Как же это больно! Он собирается сжечь меня!»

— Я сейчас сгорю! – заорала я.

— Тише, тише, принц. Сатанас твой друг, почему бы тебе не поладить с ним.

— А-А-А-А-АЙ! – несмотря на мой крик, Рокманн продолжал улыбаться и обращаться к двум другим.

Я пыталась сопротивляться, замораживая его руку, но он использовал убийственный уровень огня и все это вызывало пар, так что у меня не получалось замораживать его. С моим льдом уже не было так горячо, но Рокманн отказывался отпускать меня и продолжал поддерживать пламя на своей руке, так что я не могла убрать свою защиту. Когда я попыталась выдернуть свою руку, его хватка не ослабла.

«Черт возьми, в этом году сделаю упор на увеличение силы рук».

— Он не мой друг!

— Да, и не мой тоже. Алоис, ты достаточно разумный, так что я могу дружить с тобой, но этот паренек... Ни при каких условиях. Он «мистер Нуар» в конце концов, — сказал Сатанас.

— Сколько раз ты намеревался назвать меня так, Сильвер?!

Принц Зенон, с его черными волосами и черными глазами, был полон ярости. Сатанас называл его «мистер Нуар» наполовину из зависти, и правда заключалась в том, что он действительно завидовал черным волосам и глазам принца Зенона. Он был недоволен своими волосами и чувствовал себя недостойным стоять рядом с принцем. Но я все еще считаю красивыми его серебристые, кудрявые волосы.

Но его неприязнь не имела никакого смысла, для Сатанаса говорить с принцем означало, что он поднялся с ним на один уровень, он чувствовал себя немного отважнее. Даже Рокманн старался вести себя правильно по отношению к принцу, и думаю, что он уже говорил Сатаносу относиться также. К сожалению, его слова никак не повлияли на него.

Это, правда, нормально? То, как Сатанас говорит с ним?

— Пересядь на мое место в первом ряду, я ненавижу его.

— Прекрати нести чушь. Если собираешься ненавидеть, то ненавидь свою удачу.

Но говоря обо всем этом, можно было подумать, что они в отличных отношениях друг с другом, как будто они в какой-то степени наслаждались всем этим, так что я не нервничала, когда смотрела на них.

Возможно, это значило: «Настолько хорошие друзья, что могут подраться».

— Ой, кстати, Нуар, ты ведь занял четвертое место в этот раз? Это очень круто.

— Ага, а ты занял последнее, если я правильно помню. В каком-то смысле это удивительно.

Сатанас, который все еще не встал с места, вел себя, будто это его парта, клал руки, будто он был принцем.

Принц Зенон нахмурился, потому что тема очень внезапно сменилась. Принц был умен и имел много магических навыков. В другой день, когда у нас была возможность показать свои навыки перед всеми, он использовал магию молнии S класса. Он управлял погодой и бил молниями с небес, которые слепили врагов своим сиянием. Помню, как все удивились, наблюдая за этим из-за защитного барьера.

Получив удар одной такой молнией, я бы умерла, я уверена.

— Но, думаю, эти двое показали результаты лучше моих.

Принц Зенон обернулся и посмотрел на Рокманна и меня. Сатанас согласился, качая своей головой.

«Хватит. Мы говорили совсем не об этом».

Когда этот парень рядом со мной, это выбивало меня из колеи. Начали говорить о результатах экзамена, и я уже не могу поддерживать свой крутой вид.

Но, с другой стороны, я чувствовала гордость, которая подталкивала меня стать первой, все, что я могла сказать было: «О-хо-хо-хо! Простолюдины сильнее всех этих аристократов, не так ли? Ха!» Это то, что я хотела сказать Рокманну. Ему в первую очередь.

— Алоис всегда первый, а Хел всегда вторая, верно? Вы, ребята, не просто хороши в магии, вы гении.

Скрестив руки на груди, принц теперь расхаживал по залу, нахваливая других. В отличие от других аристократов, он не уделял внимания тому, кто аристократ, а кто простолюдин, и из-за этого я и любила его чуть больше. Возможно, это потому, что он третий в линии короля, я слышала, что в будущем он станет главой рыцарского ордена. Так как его задачей будет защищать страну, он говорит, что его раздражает идея деления людей на классы.

То, чего я и ждала от принца. Очень круто.

— Эй! Это опасно! — проговорила я.

Рука Рокманна, которая все еще держала мою, была покрыта льдом. Рокманн, который заметил, как потрескивает лед при каждом его движении, и заволновался, когда его руки охватило пламя.

— ХА! Ты можешь заморозить меня, но мне все равно!

«Хел всегда вторая». Эти слова застряли у меня в голове.

Совершенно очевидно, когда принц говорил о «всегда первом», — он имел в виду Рокманна.

И я, кто постоянно слышит «всегда вторая», чувствовала тяжесть этих слов на моих плечах, и хотела заплакать.

Если ничего не поменяется, даже если я буду лучше, чем все аристократы, пока мои результаты будут хуже, чем у Рокманна, который был не только аристократом, но и сыном короля, я никогда не смогу доказать правдивость тех слов.

Прямо сейчас, думаю, я даже закусила бы платок от досады.

Боже-е-е! Какое разочарование!