Переводил и редактировал Капитан Глум! То ли еще будет!

***

– И ТАК, БЕЗ ЛИШНИХ ПРЕДИСЛОВИЙ, ОБЪЯВЛЯЮ весенний бал этого года открытым!

С этими словами Его Величества бальный зал вспыхнул жизнью. Из трёх пар двойных дверей, ведущих в зал, распахнулась самая широкая — та, что обычно предназначалась лишь для королевской семьи, маркизов и прочей аристократической элиты. Сегодня же именно через них в зал входили юноши и девушки, дебютирующие в свет.

Зал наполнился почтительными аплодисментами.

В обычный вечер гости входили бы по одному, с громким объявлением имени в соответствии с титулом — начиная с дочерей герцогов. Но сегодня был особый случай, и первой объявленной леди была отнюдь не герцогская дочь. Более того, её сопровождал второй по значимости человек во всём королевстве.

– Леди Анна-Мари из дома Виктиллиум, дочь маркиза Виктиллиума, сопровождаемая Его Высочеством наследным принцем Кристофером фон Теоласом! Добро пожаловать!

Аплодисменты вспыхнули с новой силой, когда принц Кристофер шагнул в зал. Его наряд разительно отличался от традиционных фраков, что носили остальные мужчины. Он был облачён в серебром расшитые церемониальные одеяния наследника престола. Чуть позади, с грациозной паузой, следовала его спутница — огненно-рыжая Анна-Мари.

Её волосы были высоко уложены, открывая столько кожи, сколько позволяла благопристойность (а может, и чуть больше). Макияж подчёркивал её зрелую, чарующую красоту. Хотя ей было всего пятнадцать, она держалась, как взрослая женщина. Тёмное, но завораживающее платье обтягивало её талию, затем мягко расходилось по ногам. Юбка в форме колокола была усыпана драгоценными камнями, а кружевной лиф поднимался от груди к шее, чуть прикрывая глубокое декольте. Мужчины вытягивали шеи, надеясь уловить хотя бы кусочек идеальной кожи под кружевом.

Завидовать такой красоте было бессмысленно — это понимали все. Её обаяния боялись, как боятся богов.

В полголоса её прозвали Алой обольстительницей. Не в укор — знать прекрасно знала её характер и возможности. И единственное, что мешало публике называть её кронпринцессой, — это отсутствие официального помолвочного объявления.

Пара обменялась мягкими улыбками, поклонилась королю и королеве и осталась ожидать остальных гостей.

Одна за другой входили девушки знатных домов, и Кристофер прошептал:

– Героиню должны объявить последней из графских, верно?

– В игре — да, – ответила Анна-Мари. – Но мы даже не знаем, где она. Вполне может оказаться, что её вообще не будет.

– Хм. Но ведь этот мир основан на игре, да? Было бы странно, если бы она так и не появилась. Без неё ведь оно может вообще не случиться.

– Ага. Мы не узнаем наверняка, пока не закончится вечер. Так что держи ухо востро. Если героини нет — может случиться что угодно.

– Можно было не повторять.

Бал был ключевым событием игры. Но без героини всё могло пойти наперекосяк. Кристофер и Анна-Мари сохраняли безупречно царственный вид, но внутри оба нервничали.

Когда список графских дочерей подходил к концу, аплодисменты явно поутихли.

– Леди Люсиана из дома Рудельберг, дочь графа Рудельберг, – громко объявил церемониймейстер.

Зал наполнился рассеянным хихиканьем.

– У неё вообще есть подходящее платье? Или пустят в тряпье?

– Рудельберги — позор графского звания. Была бы у нее хоть капля чести, не позорилась бы и сидела в своей конуре.

– Бедняга, кто бы её ни сопровождал. С таким позором дебютировать…

Столица не жаловала Рудельбергов. Все знали, как они пали в нищету, слышали слухи о крысиных норах и рухнувшем особняке. И никто их не опровергал — семейство почти не покидало свои земли.

Следующая фраза церемониймейстера моментально оборвала все смешки:

– Сопровождает лорд Максвелл из дома Реклентос, наследник маркиза Реклентоса. Добро пожаловать!

Глаза гостей устремились к парадным дверям. Кто-то переспросил, кто-то просто не поверил.

Дом Реклентос считался одним из самых благородных. Все поколения их канцлеров добивались титулов не благодаря связям, а по заслугам — и никто не осмеливался спорить. Максвелл, будущий глава семьи, был одним из самых завидных партнёров бала. Девушки боролись за его внимание — и он выбрал… её?!

Зал загудел от недоумения. Анна-Мари тоже напряглась. Максвелл в роли кавалера?! Он должен был прийти один. В игре он встречает героиню прямо здесь — и только на следующем балу приглашает её!

А Кристофер чуть не подавился воздухом. Вот подлец! Говорил, никем не интересуется!

Две фигуры вошли в зал. Один — без сомнений, Максвелл Реклентос. Половина женщин в зале посмотрела на его спутницу с яростью, завистью и презрением — пока не увидели Люсиану.

Она шла, как настоящая принцесса. Кто-то в толпе прошептал сравнение с феей, и прозвище "Принцесса фея" разнеслось по залу. Никто не возразил — не нашлось подходящего объяснения для этого волшебного, неземного появления.

Её светлые волосы, собранные наполовину, сверкали ярче солнца. Глаза — глубокие сине-зелёные омуты. Кожа — белая и безупречная, с лёгким румянцем на щеках. Платье с открытыми плечами, в оттенках от сапфира до аквамарина, переливалось при каждом шаге, будто морская гладь. Камни сияли, как солнечные блики на волнах. А её улыбка — сама невинность, будто способна излечить любое недуг.

Зал замер. Аплодисменты забыли. Люсиана и Максвелл поклонились королевской чете в тишине.

Ч-что это вдруг все так замолчали?! – паниковала Люсиана. – Мне что, не положены аплодисменты?! О боже, все пялятся!

Максвелл понимал, в чём дело, но изо всех сил старался сохранить каменное лицо.

А вот кое-кто на трибуне почти терял самообладание. Вот это да! Прекрасно, лорд Максвелл! Боже, какая милашка! Совершенство!

А другой сходил с ума по-своему. Максвелл, ты негодяй! Она же в точности мой типаж! Ты сказал, что придёшь один, а сам — с ней?! Хрупкая, нежная, идеальная! Ты обязан нас познакомить!

Анна-Мари и Кристофер спорили, как кошка с собакой, но в одном сошлись — у них была общая слабость: красивые девушки.

Когда представили всех дебютанток, заиграл оркестр — начался вальс. Обычно его открывали король с королевой, но на весеннем балу эта честь принадлежала юным дебютантам.

И хоть пар было много, на паркете царствовали две: Анна-Мари с Кристофером и Люсиана с Максвеллом.

Королевская пара двигалась в идеальном единстве — результат долгих тренировок. А вот Люсиана и Максвелл танцевали неуклюже, как и подобает малознакомым партнёрам. Тем не менее, выглядели они грациозно, а лёгкая неловкость лишь вызывала симпатию.

Анна-Мари танцевала страстно, с огнём. Люсиана — колеблюще, нежно, как вода. Зал разделился между пламенем и прохладой, между чувственностью и чистотой. Не одно сердце дрогнуло в том вихре.

А двое наблюдателей уже едва не слетели с катушек.

Отдай её мне! Она идеальна! Максвелл, прошу!

Она такая милая! Лорд Максвелл, я вас умоляю!

Снаружи — идеальные аристократы. Внутри — почти истерика.

Между тем, не самые добродетельные мужчины — даже те, что минуту назад презирали её — уже решили: На следующем балу — она моя.

Бал был на пике успеха. Конечно, если ты не Анна-Мари или Люсиана — в таком случае твой дебют вряд ли кто-то заметил.

Хотя, надо признать, остальные дебютантки были столь же зачарованы танцем, как и все прочие. Даже шаги свои сбивали в попытке подсмотреть движения.

Что-то не так… – подумала Люсиана. – Я точно не так училась танцевать. Это какая-то местная мода?

Если бы спотыкание было танцевальным стилем, его родина была бы здесь, в этом зале.

– Какая замечательная у вас дочь, лорд Рудельберг.

– Л-лорд канцлер?!

Пока семья Рудельберг с замиранием сердца наблюдала за танцем, к ним подошёл отец Максвелла, маркиз Георик Реклентос.

– Долгие годы я уговаривал сына найти партнёршу для таких событий, – вздохнул он. – И вдруг — в последний момент — заявляет, что кого-то нашёл. И теперь я понимаю: он пал жертвой чар той маленькой феи, что у вас под крылом.

– В-вы нас облагодетельствовали, лорд канцлер…

– Напротив. Это я благодарен. Признаюсь, поначалу решил, что вы используете дочь, чтобы втереться ко мне в доверие. Но, как видно, ошибся. Иногда самые простые объяснения — самые верные. Уж слишком сложно было бы подделать то, что я сегодня увидел.

– П-понимаю…

Хьюз не совсем понял. Как представитель опозоренного рода, он нечасто водился с влиятельными политиками. А для Георика интриги были почти привычной средой обитания.

Их род уже давно в немилости. Союзников у них мало — а значит, и врагов тоже немного, размышлял маркиз. По сути, они держатся в стороне от всего. С финансами у них, конечно, беда, но это поправимо. Дочь графа — вполне достойная партия. К тому же, это единственная девушка, к которой он вообще хоть как-то проявил интерес.

Он усмехнулся про себя.

(Да даже если это очередная хитрость, чтобы поднять статус своего дома, — я всё равно впечатлён. Будущая маркиза должна уметь льстить и добиваться своего. А если это не притворство, а искренность — тем лучше. Редко встретишь девушку, способную так завораживать.)

Маркиз самодовольно усмехнулся. Положение у него было, что и говорить, выгоднейшее.

Когда первая мелодия подошла к концу, а дебютантки начали перегруппировываться —

— Люсиана! В этот раз ты нам всё объяснишь!

— Слишком уж много секретов ты от нас скрываешь!

Беатриса и Милиария подскочили к Люсиане, отрезая ей пути к бегству.

— Простите нас, лорд Максвелл, — произнесли они в унисон и, схватив подругу, потащили прочь.

— Эй! Подождите! — взмолилась Люсиана, тщетно пытаясь вырваться. Никто не пришёл ей на выручку, и вскоре её жалобные крики эхом разносились по направлению к зоне для сидения.

Максвелл же просто остался стоять на месте — слишком потрясённый, чтобы отреагировать. Впрочем, кавалеры Беатрисы и Милиарии выглядели не лучше. Втроём они переглянулись с выражением полного отчаяния и начали утешать друг друга.

— В-ваше высочество. Я, э-э…

Тем временем к Кристоферу подступила дочь герцога Ринкот’дора и буквально загнала его в угол.

— Вы озарили этот вечер своей красотой, благородная леди, — отозвался Кристофер на автопилоте. — Не желаете ли разделить со мной следующий танец?

— О, с удовольствием, ваше высочество!

(Что за домашняя вечеринка пошла?! Уйдите все! Я хочу к Люсиане!)

— Леди Виктилиум, позволите пригласить вас на танец?

На шаг позади сестры оказался и сын герцога Ринкот’дора — и теперь уже он вежливо набросился на Анну-Мари.

— Ах… Разумеется, — ответила она на автомате. — Надеюсь, вы не разочаруете меня.

— Можете не сомневаться, миледи!

(Что это за шабаш такой?! Да уймитесь вы все уже! Я хочу поговорить с Люсианой-тяяяян!)

Вот они, страдания высшего дворянства. Самое тяжкое бремя — светские обязательства — преграждало путь принцу и его товарищам к единственной настоящей цели. Может, стоило бы задуматься о сюжете игры, что определит их судьбу… но Люсиана уже успела опутать их чарами — так же, как и весь зал.

Началась вторая мелодия, и теперь в танце могли участвовать все желающие.

Ночь была ещё молода, бал только начинался. Гости продолжали прибывать, и когда одна из узких двустворчатых дверей слегка приоткрылась, никто даже не обратил на это внимания.