Прошла неделя с церемонии поступления. Стояла пятница, середина апреля, и я наконец-то привык к жизни старшеклассника. Хотелось бы сказать, что привыкать было не к чему — всё-таки это уже моя вторая школьная жизнь, — но я столько всего забыл, что каждый день казался новым и свежим.

Монотонный голос учителя математики гулко разносился по классу. Весенний ветерок, врывающийся в окно, был на редкость приятен. Каждый раз, оглядываясь по сторонам, я замечал, что очередной ученик задремал. Шестой, последний урок — понятно, почему все измотаны.

— Это задание будет вам на дом. На сегодня закончим, — сказал учитель, взглянув на часы.

И как по заказу зазвенел звонок.

— Ураа! Свобода! — Ута, сидевшая передо мной, потянулась вверх, вытянув руки.

— Энергии в тебе — как в электростанции, — зевнул я.

Ута обернулась и с грохотом водрузила локти на мой стол.

— Завтра выходной! Наконец-то! Я этого целую вечность ждала! С меня хватит этой зубрёжки день за днём! Теперь я могу весь день играть в баскетбол! — восторженно воскликнула она, как будто только что снова вступила в баскетбольный клуб.

— А потом наступит понедельник, и всё пойдёт по кругу, — буркнул Рейта, складывая учебники за моей спиной.

— Ты мог бы не лопать мой радостный пузырь прямо сейчас?! — Ута схватилась за голову, не в силах вынести столь жестокую правду.

— Подруга, тебе завтра даже тренироваться нельзя, — вмешался Тацуя, сидевший в нескольких партах от нас. Он смотрел на неё с удивлением, не понимая, откуда у неё столько энтузиазма.

— Что значит “нельзя”? — Ута уставилась на него в полном недоумении.

— Ты не слушала? Завтра в спортзале ремонт, все клубы отдыхают, — пояснил он.

— Учитель говорил об этом сегодня на классном часу, — кивнул Рейта.

— А-А, ну да. Вроде что-то такое припоминаю! Н-Но ничего! Я ведь могу потренироваться сегодня! — не сдавалась она.

Я уже было подумал, что Ута навсегда уткнётся в парту, скорбя о потерянных выходных, но она резко выпрямилась и, вскинув кулаки, энергично ими потрясла.

— Хотя это значит, что на выходных мне делать будет нечего… Что же теперь?

— Ну, Ута-тян, хочешь провести их вместе? — Хосимией появилась как из ниоткуда с неизменной чарующей улыбкой и неожиданным приглашением.

— Правда?! С удовольствием! Ура! Свидание с Хикарин!

— А почему бы нам всем не собраться? — предложил Тацуя. — Мне тоже заняться нечем.

— Чё?! Ты чё, Тацу, хочешь влезть в моё свидание с Хикарин?!

— Ну-ну, Ута-тян. У вас редко выпадает свободный выходной. Разве не веселее будет пойти всей компанией? — рассудительно сказала Хосимией.

К ним подошла Нанасэ и, совершенно спокойно, заявила:

— Если идёт Хикари, то и я иду. В субботу я свободна.

Она начала поглаживать Хосимию по голове. За эту неделю я успел понять, что Нанасэ души в ней не чает.

Хосимией посмотрела в мою сторону. Сначала я не понял, чего она от меня хочет, а потом дошло — проверяет, есть ли у меня планы на выходные.

— Я тоже свободен. В клубе не состою, так что суббота и воскресенье подойдут, — быстро ответил я.

Фух, чуть не упустил момент. Я всегда думал, что на выходных меня никто звать не станет, и уже собрался молчать. Но это не моя старая школьная жизнь — пора перестать жить её воспоминаниями!

— А ты как, Рейта-кун? — обратилась Хосимией к нему.

Тот нахмурился и скрестил руки.

— У меня, как обычно, тренировка, но в субботу после обеда я свободен.

Ремонт спортзала остановил тренировки клубов, но только тех, что занимаются в помещении. А Рейта в футбольном, так что его это не коснулось.

— Ах да. Хосимией, а у тебя клубы по выходным бывают? Ты же, кажется, в литературный записалась? — спросил Тацуя.

Она кивнула:

— Да, но мы собираемся всего два раза в неделю и только по будням. На выходных я свободна. Ну, правда, если слишком часто куда-то выходить, мама и Юино-тян начнут ругаться.

— Если оставить Хикари одну, её оценки тут же покатятся вниз! Я обязана за ней присматривать, — заявила Нанасэ, скрестив руки и высокомерно фыркнув.

Это вызвало у Уты широкую улыбку.

— Ахаха, у неё как будто две мамы!

— А нельзя было хотя бы назвать меня её старшей сестрой? — надулась Нанасэ.

Мило. Когда она сбрасывает свою взрослую манеру и ведёт себя по-детски — это правда мило, — подумал я.

— Ладно, детали обсудим потом. Сначала надо закончить уборку, — сказал Рэйта.

После шестого урока все ученики делились на группы, чтобы прибрать класс. У каждого были свои обязанности: кто-то подметал пол, кто-то выносил мусор, кто-то протирал доску. Пока мы болтали, остальные уже начали. Наш класс был полон хороших ребят — дежурным никогда не приходилось никого подгонять.

Мы послушались совета Рэйты и разошлись выполнять свои дела.

В тот же день после уроков, пока все расходились по клубам, я тайком нервничал. Сегодня я собирался пригласить Хосимией пойти домой вместе. Не на свидание или что-то подобное — просто предложить пройтись до станции. Но, как человек, который с гордостью зовёт себя величайшим интровертом, я был, мягко говоря, не в лучшей форме. Заговорить с девушкой — всё равно что разрушить хрупкое равновесие между небом и землёй. Хотя, наверное, для экстравертов это пустяк.

Почему именно сегодня? Причин было несколько. Во-первых, прошла уже неделя с начала занятий, и мы успели немного сблизиться. Раньше мне приходилось тратить всю свою энергию на разговоры даже в группах, а теперь я уже мог держаться и в паре, и в компании троих. И не только с Хосимией — вообще со всеми.

Вторая причина — мы как раз собирались гулять все вместе завтра. То есть, у нас была тема для разговора. Ладно, это скорее совпадение, но всё равно удобно.

Третья причина — подходящее время. Хосимией ходила в литературный клуб, который собирался по вторникам и четвергам. Так что в эти дни звать её было бессмысленно. Она бы, скорее всего, испугалась, если бы я предложил подождать её после кружка. По понедельникам и средам она возвращалась домой с Нанасэ. Можно было бы примкнуть к ним, но они — близкие подруги, вместе ещё с младшей школы (и вообще, обе — девушки!), так что влезать между ними казалось невыносимо.

А вот по пятницам клубов у Хосимии не было, а у Нанасэ — занятия поблизости. Они не шли домой вместе. Я выяснил это за прошедшую неделю. Эй, не надо называть меня криповым! Я просто решил использовать свои интровертские навыки переанализировать и выжидать, чтобы урвать хоть кусочек светлой школьной жизни. И я этим горжусь.

— О? Хосимией, ты сегодня одна идёшь домой? — окликнул я её в коридоре, делая вид, что не знаю, почему она без Нанасэ.

Хосимией обернулась и улыбнулась. Какая же она милая! — подумал я. Не один, кстати — по лицам проходящих учеников было видно, что они тоже очарованы.

— Ага. Юино-тян сегодня занята.

— Тогда, может, пойдём вместе? Ты ведь тоже на электричке едешь, да? — я на самом деле дико нервничал, но изо всех сил старался сохранить спокойное лицо. Достаточно ли я непринуждённо это сказал?..

— Конечно! — кивнула Хосимией с улыбкой, развеяв мои сомнения. — Я на линии Рёмо до Такаяма. А ты, Нацуки-кун?

— Тогда едем вместе до Такаямы. Я там пересаживаюсь на другую ветку и еду дальше.

— А, точно, ты ведь из Мидзуми! Наверное, тяжеловато так далеко ездить?

— Уже неделя прошла, привык. Всего-то час пути.

— О, почти как у меня! Мне от станции до дома тоже ещё прилично идти. Думаю, начать ездить до станции на велосипеде.

Так из безобидной фразы у нас завязалась мирная беседа. Идя рядом с Хосимией, я вдруг понял: мы привлекаем кучу внимания. Ух ты, неужели она каждый день вот так на себе взгляды ловит? Это ж... тяжело! Быть слишком милой — прямо настоящее испытание. Хотя, может, сегодня на неё смотрят больше обычного, потому что рядом — я? Как только мне пришла эта мысль, я начал замечать всё больше завистливых взглядов, обращённых в мою сторону.

Бу-ха-ха-ха! Жалкие унылые завистники! Вам не суждено пройтись после школы с Хосимией! Вот оно, сладкое, безмерное чувство победы и превосходства! Вот она, настоящая юность!

— Такое ощущение, будто на нас сегодня особенно много смотрят, — прошептала Хосимией с лёгким неудобством.