Хантер размышляла о концепте денег.

Но не столько о драгоценных металлах, вроде золота. Золото часто использовалось в магии, но оно может доставлять неудобства, поскольку оно стало тяжелее и бронза стала работать лучше.

Её мысли о деньгах были сосредоточены на валютной экономике.

– Конечно, в некоторых местах можно найти много такого…

Она осмотрела зал. Помещение представляло своей формой квадрат со сторонами по пятнадцать метров и потолком высотой в пять метров. В задней части имелась многоуровневая площадка с чем-то вроде входа сверху, но…

– Это твоя личная комната, Хороночи?!

– Да, это верхний этаж общежития Обычного отдела. Тем не менее, я первая кто использует его.

– В самом деле?

– Да, – кивнула Хороночи. – Изначально это общежитие являлось частью школы, на месте которой основали академию Сихоуйн.

– Её переместили?

– Да… Та школа была стёрта с лица Земли во время предыдущей Вальпургиевой ночи, но несколько зданий уцелели. Они были оснащены самыми продвинутыми защитными заклинаниями того времени и за три часа были перемещены восьмьюдесятью ведьмами фен-Шуя. Вот почему эта школа известна как «Замок одной ночи»… И хотя сама школа была утеряна, я не очень уверена в том, насколько на самом деле помогли защиты общежития.

– Ну, если оно выстояло, получается это хорошее заклятие для защиты… Ведьмы любят селиться в домах, которые загадочным образом переживают оползни и всякое такое.

Но Хантер на ум пришёл вопрос.

– Почему ты первая, кто использует эту комнату верхнего этажа?

– Всё просто. В Обычном отделе никогда не было выдающихся ранкеров, так что все отказывались занимать её.

Хороночи приложила ладонь к щеке и вздохнула.

– Были даже ведьмы, которые достигали в рейтинге мест с одной цифрой, но и они отказывались использовать её. Говорили, что им нужно подниматься ещё выше… Эта комната основана на той комнате, которой пользовалась моя мама в свои ученические годы, так что я думаю, что она хотела бы, чтобы все пользовались ей.

– Сдаётся мне, что именно поэтому ей никто пользоваться и не хочет…

Особенно когда в школе находилась её дочь. И если эта самая дочь поднималась в рейтинге, никто не захотел бы пользоваться ей. У Хантер сложилось ощущение, что все предыдущие ведьмы сошлись на том, что это был замок Хороночи.

– Она больше походит на безопасное место для главы семьи Хороночи, нежели на комнату общежития.

После чего дверь наверху многоуровневой платформы открылась и на свет вышел мужчина в очках, который доставил столько хлопот во время летнего тренировочного лагеря.

– Добро пожаловать в комнату леди Мицуру, главы семьи Хороночи.

Он поклонился, однако Хантер не знала, что делать, так как Хороночи стояла рядом с ней.

– Время ужина, желаете поесть сейчас?

Котару посмотрел на Хантер, а затем за неё.

Там стояла ещё одна девушка и Хороночи оглянулась назад, чтобы окликнуть её.

– Кагами. Пришло время нашего стратегического совещания.

– Э?!

Услышав возмущение Хантер, Хороночи проигнорировала её, бросив на неё злобный взгляд.

– Не время есть!

В конце концов, Кагами была слишком тихой. Само по себе это было хорошо, но Хороночи предпочла бы нормальный тип тишины. Это маловероятно, подумала девушка, но она всегда может надеяться.

– Она всё это время была погружена в собственные мысли и в таком состоянии пользы от неё не будет.

Должно быть, битва над Токийским заливом вымотала Кагами, потому что на обратном пути она уснула, но девушка размышляла с тех самых пор, как проснулась.

Даже после того, как они приняли ванну, она не замечала, как Хороночи звала её.

Хороночи знала почему.

Мэри Сью занимающая второе место в мировом рейтинге, скорее всего, являлась жительницей мира, разрушение которого наблюдала Кагами. Кроме того, у них казалось, были отношения учителя и ученика.

– На этой встрече мы должны придумать какие-нибудь контрмеры.

Без подобного оправдания Кагами продолжит держать всё в себе.

Всё здесь являлось для неё вымышленным миром, но она была из тех, кто готов сочувствовать его обитателям, даже если они жили вне авторского контроля.

Хороночи наслаждалась историями. Она даже проливала слёзы по вымыслам. Была одна история на уроке японского в начальной школе… как же она называлась? Та, в которой мужчина спасает журавля, а тот возвращается отплатить ему. Мужу наказали не подсматривать, когда его жена ткала одежду, но он не послушался и узнал, что она и была журавлём. И вот когда журавль был готов уйти с позором…

– Подожди! На самом деле меня привлекают исключительно птицы! Пожалуйста, оставайся в своей истинной форме!, – после этих слов, взбудораженный мужчина раздвинул лапы журавля, приготовившись к…

Концовка была настолько ужасной, что она заплакала. Их учитель спросил у них была ли эта концовка счастливой или нет, и класс разделился. Радикальные фурри среди мальчиков собрались вместе и стали настаивать на том, что и люди и животные должны получать одинаковое обращение, что в итоге привело к классному суду, но Хороночи оставалось только гадать о чём думали министерства образования, культуры, спорта, науки и техники.

– Что-то я здесь ухожу от мысли.

Как бы там ни было, она понимала, почему Кагами чувствовала себя подавленно. Вероятно, в прошлом она наблюдала разрушения далеко не один раз, но этот раз мог оказаться первым, когда перед ней объявился выживший.

– Честное слово.

В её битвах с ними, Кагами доказала, что является невероятным импровизатором, способным приспособиться к практически любой ситуации.

Но если это было тем, что случилось, когда она к чему-то не привыкла…

– Являлись ли все её предыдущие импровизации вещами, которым она научилась раньше?

Или…

– Она способна импровизировать только когда сражается с другими, вроде нас, но не когда выступает против самой себя в виде эмоций?

Что же это было? Но Хороночи казалось, что она в некотором смысле понимала эту вечно проблемную персону. Поэтому…

– Нам необходимо столько контрмер, сколько сможем придумать. Это, несомненно, грозный противник.

– О?

Директриса, Королева академии, посмотрела в окно, пока прибиралась в своём кабинете.

Отсюда она могла видеть: растущие во внутреннем дворе деревья, общежитие отдела заклинаний и школьное здание слева, а также учебное здание Обычного отдела и общежития за деревьями.

Было всего восемь вечера, но…

– Похоже, они действительно предпринимают действия.

Она щёлкнула пальцами, чтобы погасить свет в кабинете и выглянула наружу.

– Редко когда в здании отдела заклинаний горит свет в такой час.

В её голосе была улыбка, но она продолжила говорить.

– Да и для лаунж зоны верхнего этажа Обычного отдела чтоб был включённый свет, сейчас тоже редкость… Мы-то там всё время болтали и обсуждали наши тренировки. Интересно, с какой целью его используют эти девочки.

Хантер ощутила «конечно, в некоторых местах можно найти много такого» во второй раз за этот день.

– Погоди, погоди, погоди, погоди. Что с этим ковром? Я могу спать на нём.

– В моём доме все полы были из выпиленных электропилой досок.

Их использовали в таком виде больше ничего с ними не делая, поэтому она запомнила их запятнанными соусом барбекю. Слово дом вызывало в её голове изрядно пряный запах. Когда задира из её класса сказал, что её дом пахнет сальсой, она прокричала: «Он пахнет как горчица!» и ударила задиру по лицу. Она вместе с её отцом стояли перед директором и оправдывали её действия, потому что «Горчица – лучший соус общего использования!».

– Но я начала думать, что сальса тоже довольно хороша, папа.

В любом случае, пол.

– Расходы на уборку должно быть взлетели до астрономических значений, когда ты пролила на него соус…

– Вообще-то, леди Хантер, у нас имеются пятновыводящие заклинания. Да.

Горничные кивнули, соглашаясь с мужчиной в очках и Хантер вспомнила, что синтоистская магическая система была помешена на чистоте. Так что…

– Ох, это должно быть здорово… Ты можешь слетать с катушек пока ешь, но при этом всё равно сохранять всё в чистоте.

Она встала на четвереньки и наклонилась.

– Он даже не пахнет.

– Ч-что ты делаешь, Хантер?!

– Что ж, – она встала и осмотрелась. – Я видела подобные места в фильмах про мафию. Ну знаешь, те, в которых ещё пол в холле покрыт красным ковром, стоит рояль и небольшой бар.

– Он ещё со времён моей мамы здесь лежит, так что конечно он выглядит устаревшим.

Хантер посмотрела на многочисленные лампы на потолке и на одиночные лампы, что освещали стены для атмосферы.

– Кстати о разрыве в уровне благосостояния…

– Эм, ну, моя семья пожертвовала много денег академии Сихоуйн. И то, что моя мама и директор были старыми друзьями, тоже помогает. Но разве у тебя, как у одной из рейтинга, нет хорошей комнаты?

– Ну, в отделе специального оборудования, мы таскаем тяжёлое оборудование вроде фрезерных станков и ведьм в наши комнаты для домашней работы. Некоторые из настоящих героев приносят токарные станки, но от них складывается впечатление, что они вот-вот пол проломят.

Это было правдой и это производило определённое впечатление при входе в комнату той, что входила в рейтинг от отдела специального оборудования.

– Ощущение, как будто это склад или парковка…

– Ясно.

Хороночи хлопнула в ладоши, открылась стена, за которой показались многоуровневая платформа и диван.

– Есть какая-то причина, чтобы не держать их здесь всё время?

– Мне сказали, что обычно они спрятаны и используется только для вечеринок. Мне достаточно и того стола, так что я никогда в действительности не доставала этот. Но…

Тем временем горничные переместились за стойку бара. Они использовали заклинания для беззвучного контроля электрических горелок, начав приготовления к готовке.

Воздух уже наполнялся запахом растапливаемого масла.

– Слегка простовато, как для ужина, но думаю, сойдёт.

Хантер заметила, что Хороночи смотрела в сторону большого окна.

Оно выходило на юг, так что из него открывался вид на южную часть Токийского залива. Отсюда они могли видеть фонари на пирсе и берегу искусственного острова академии Синхоуйн, а также фонари восстановленных территорий, главным образом от Синагавы до Йокогамы, что была на западном берегу Токийского залива.

Порой можно было видеть огни поездов, но они вероятно были восстановлены при помощи отдела специального оборудования примерно три года назад.

Кто-то стоял перед окном и смотрел на эти огни.

– Кагами.

Хороночи указала на диван.

– Я бы хотела начать наше совещание. Если тебе есть, что сказать, ты можешь начинать.

– М?

И только после удивлённой реакции, Кагами поняла, что была сама не своя.

– Так не пойдёт.

Она не была обычной собой. Девушка также размышляла о том, а было ли её обычное я её истинным, но её устраивало и обычное. Но несмотря на подобные мысли, она не вела себя, как обычно.

В таком случае, то я, которое она видела в себе в настоящий момент не было её обычным я. А значит…

– Следовать тому, что вы обе делаете и будет правильной вещью.

– А ты как я погляжу, не меняешься, даже когда подавлена…

Хантер сидела на полу и развлекалась тем, что погружала свои пальцы в ковёр, но затем она подняла взгляд на Кагами.

– О чём ты собираешься говорить в первую очередь?

– Хороший вопрос.

Стоявшая перед ней Хороночи расслабилась, и она была рада тому, что девушка не чувствовала нужды быть настороже. Но она испытывала некоторые трудности с этой темой, потому сначала задала вопрос.

– Что бы вы хотели услышать в первую очередь?

– Как насчёт безумной истории второго номера про какой-то там фэнтези мир? Это правда?

– Прекрати, – Хороночи одёрнула Хантер, бросив на неё взгляд, но было слишком поздно.

– Ты чрезмерно волнуешься, Хороночи.

Тем не менее, наблюдение за перепалкой двух девушек немного улучшило её настроение.

– Да, – она созналась в ответ на вопрос Хантер. – Я путешествовала по многим мирам. Все они были уничтожены и тот был одним из них.

Прежде чем продолжить она добавила «скорее всего».

– Это был самый последний уничтоженный мир. Должен был быть. Как вы слышали во время битвы, я была там и работала с остальными ради уничтожения «Бога».

– Тогда, – спросила Хороночи. – Когда она сказала, что ты сбежала до завершения…

– У меня было чувство, что она спросит об этом. Хороночи у нас проницательная.

– Это не было ложью.

Другими словами…

– Я действительно убежала оттуда.

Заявление Кагами лишило Хороночи дара речи.

В конце концов, даже если это случалось множество раз в прошлом…

– Значит, тот мир был уничтожен.

Не то, чтобы она не поверила Кагами, когда та сказала это в прошлый раз, но наличие свидетеля, способного подтвердить это, изменило её представление об ситуации.

Это значило, что этот мир может постигнуть та же участь и они пополнят ряды «свидетелей». Кроме того…

– Она сбежала из предыдущего мира?

На ум Хороночи пришли вопросы вроде «Почему?» и «Ты же сейчас не серьёзно, да?», но тогда она посмотрела на Кагами.

Увидев то, как стояла Кагами, она расслабила свои плечи.

Кагами должно быть заметила перемену, так как она наклонила голову.

– И что это за реакция такая? Разве вы не собираетесь критиковать меня и продолжать допрос?

– Какой толк в критике и вопросах, если та, кому они будут обращены, не намерена ничего говорить, чтобы я не сказала?

Да. Эта девушка сильно сочувствовала другим, так что, скорее всего…

– Она согласится с любой критикой, которую я выскажу в её адрес.

Она не станет никак возражать и молча примет всё это.

Нет нужды говорить, что принятие чужих возражений не воротит того что было разрушено. Ничего нельзя поделать, но именно поэтому она примет эти обвинения. Девушка считает, что это право тех, кто был создан и уничтожен без права голоса в этом вопросе.

– Но дело не в этом.

Пока люди поколениями двигались и развивались, всё это вышло из-под контроля Бога. Даже если Бог был ответственен за уничтожение, люди имели право сражаться с этим и преодолевать.

Любые обвинения в разрушениях можно рассматривать как всего лишь жалобы, но эта девушка примет их. Потому что она не смогла предотвратить этого, как другой создатель. Так что…

–  Какая страшная решимость.

Но…

– Я доверяю тебе достаточно, чтобы понимать это.

Кагами не отреагировала на слова Хороночи.

Хороночи надеялась, что она скажет что-нибудь, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть эти слова, но она не сделала этого.

– Н-ненавижу эти неловкие паузы.

Поэтому она продолжила говорить. Девушка надеялась, что говорила не слишком много, но ей казалось, что теперь настала очередь Кагами слушать. И…

– Но…

Она добавила замечание к своим предыдущим добрым словам.

– Кагами? У тебя… скорее всего есть определённые обязательства перед этим миром, но прямо сейчас ты одна из нас и у нас есть цель. Пожалуйста, не забывай это.

– Хантер, кончай свистеть.

Тем не менее, Кагами немного улыбнулась. Хороночи казалось, что Хантер разрушила настроение, но Судзаку на её плече свистнула в ответ и она вновь задалась вопросом, а действительно ли она была птицей.

Как бы там ни было, Кагами вздохнула и оглянулась на Хороночи.

– Да. Примите мою благодарность.

– Это не то за что меня нужно благодарить.

Подумала Хороночи, но когда попыталась произнести это вслух…

Когда Кагами улыбнулась и кивнула, из её глаз потекли слёзы.

– Ах.

Это случилось настолько неожиданно, что сердце Хороночи отреагировало первым и она не смогла нормально ответить.

Прежде чем она оправилась от своего смятения, Кагами протянула к ней правую ладонь. По-прежнему улыбаясь, Кагами легонько потрясла головой, чтобы стряхнуть слёзы.

– Я схожу купить чего-нибудь выпить. Начинайте совещание без меня.

– Леди Кагами! У нас много газированных напитков в баре!

– А у вас есть Lingalia’s McCol Strong milk, который продают в задних дворах?

– Мне очень, очень жаль!

– Главный дворецкий…

– Главный дворецкий…

– Кх…

– Кто только что сказал «Кх»?! Вам нужно быть менее прямолинейным, когда вы говорите это!

– Главный дворецкий… Была ли на это какая-то… причина?

– Ах. Зачем были нужны эти паузы?! И что вы имеете в виду под менее прямолинейным?!

– Я вернусь.

Хороночи наблюдала, как Кагами уходила, быстро махнув рукой. Но…

– Ах, Кагами! Заклинание замка…

– Я привыкла открывать вещи.

Даже не оглянувшись назад, она махнула пальцами мимо двери, чтобы открыть её.

– Как она сделала это?

Задалась вопросом Хороночи, но затем вспомнила сколько всего «открылось», когда эта девушка пришла в этот мир. Должно быть это то же самое.

Но что же им делать теперь?

– Я могу погнаться за ней.

Но…

Она решила не делать этого. Ей показалось, что это будет перебором в любопытстве, так что она решила, что это было самое большее, что она могла сделать.

Тогда рот открыла сидящая на полу Хантер.

– Ты чего покраснела?

– Н-ничего!

Поскольку это было большее, что она могла сделать, она решила, что за этим не стояло никакой причины.