— Тебе было весело? – спросила она.
— Да, – ответила я.
— Тогда всё в порядке.
На освещаемой лавочке красным светом заходящего солнце, расползлась яркая, чистая, невинная, как подсолнух улыбка без глубинного смысла.
— Сегодня ты ощущаешься по странному нежной, Са-чан.
Я не вернула улыбку. Лёд не растаял бы в закате, всегда оставаясь холодным.
— Ты обращалась со мной так только сегодня, потому что это был последний раз, когда мы были вместе, верно?
Она прислонилась к моему плечу, закрывая глаза.
В её мягком голосе была примешана нотка грусти.
Я просто промолчала.
— Знаешь, может я и не стою многого для тебя…
На этот раз её голос прозвучал чуть напряжённо.
— Но я не думаю, что ты должна оценивать меня настолько низко, чтобы составлять мне компанию только из жалости.
Я сделала ещё глоток из банки и развернулась посмотреть на неё.
Она выглядела так, будто спала и если она так выглядела когда спала, то мне будет жаль будить её.
— Хотя я не думаю о тебе так.
— Правда? Тогда должно быть мне это привиделось.
Её голос стал одиноким как сумерки, и она открыла глаза. Они сияли, словно красные звёзды и отражали моё проницательное лицо. Ведьма, лёд, что никогда не тает, оба казались правильными, но они также немного отличались.
Над моим плечом покружила рука и я увидела приближающиеся к себе губы.
Словно едва пронёсшись, они коснулись меня. Затем её лицо стало чрезвычайно огорчённым.
— Ты действительно холодная.
В конце концов, она коснулась моих губ или это была моя душа?
Она встала, взяла пачку бумаги - План Переделки Са-чан (название временное)» - и запихнула её в ближайшее мусорное ведро.
— Ты лгунья!
Она ушла, ни разу не обернувшись, растворяясь в закате, что рисовало длинную тень позади неё.
— Прощай, Цукаса-сан.
Дошли ли мои последние слова до неё или нет, она никак не ответила.
Ба-дум – я почувствовала болезненный удар сердца.
На скамейке, где она сидела моментами ранее осталась лишь банка, из которой она так и не пила.
Я оставила её не тронутой и покинула место.
***
Я вернулась в свою комнату. В ней не было ничего за исключением остатков садящегося солнца и света от едва начавшей восходить луны.
Я переоделась в свой халат и легла спать.
Когда эта необычайно тихая ночь закончилась и вновь наступило утро, серебряный волк ещё не вернулся.
Так что я снова уснула в этой разрушенной комнате.
***
Когда я снова проснулась, солнце уже готовилось зайти за горизонт и по моим глазам ударили яркие лучи света.
Я сняла с вешалки форму и переоделась в неё.
Чёрная как смоль форма была почти похожа на траурное платье, и я дополнила её сильно завязанным красным шейным платком.
Когда я взглянула в стоящее на комоде зеркало, то увидела слегка улыбающуюся ведьму, лёд, который никогда не тает, саму себя.
Улыбка, что была слишком холодной для осени, она была прямиком из середины зимы.
Я закрыла глаза и вспомнила Цукасу и её слова.
«Ты обращалась со мной так только сегодня, потому что это был последний раз, когда мы были вместе, верно?»
— Да, верно.
Её фигура в моих воспоминаниях ничего не произнесла, и она не могла даже ничего сказать.
Наверное, я никогда не встречусь с ней снова, да и не думаю, что мне захотелось бы снова встретиться с ней.
Нам не хватало ни времени, ни чувств. На самом деле нам ничего не хватало.
Когда я снова открыла глаза, всё было по-прежнему.
И вот так я ушла из квартиры.
Я выбросила ключ и ушла. Я, наверное, не собиралась возвращаться, никогда.
Ветер молча ласкал мои волосы, словно с неохотой прощаясь со мной.
Я хотела покончить со всем, что всё ещё связывало меня с этим городом.
***
Это был всё ещё промежуток времени между сумраком и ночью, когда я подошла к границе между городом и лесом, где увидела, что прилавок, к которому никто никогда не подходил, всё ещё был открыт.
Я подошла и в одиночестве села у стойки.
За прилавком был как обычно протирающий полотенцем стакан парень в бандане, одетый в гавайскую рубашку.
— Заходите! – сказал он, посмотрев наверх.
— О, в этот раз ты одна?
Я перебила его, проигнорировав вопрос.
— Ты всегда наблюдал за мной, не так ли? – спросила я, поставив локоть на стойку.
— Ты что-нибудь знаешь?
Его молчание ничего не отрицало и ничего не подтверждало. Он просто неподвижно стоял, смотря на меня.
Мои губы расплылись в улыбке.
— Могу я, что-нибудь заказать?
— Конечно, чего желаете?
— Хочу одного волшебника.
