— Таким образом, обычные люди просто прошли бы мимо, не заметив город, но Цукаги Саки и волк Пожиратель Лун смогут пройти, не заметив этого. Этот барьер не лучший во многих отношениях. В обычной ситуации он должен был защищать последних, но… Эй, Бабочка, ты слушаешь?

Моя компаньон разговаривала со мной чистым голосом.

В данный момент мы находились на пустынном асфальтированном шоссе, какое можно найти в любой точке страны. Я смотрела на землю, облокотившись на ржавое ограждение.

— Хм? Да, я слушаю. Так что там с этой фиолетовой феей, которая выскакивает из земли?

Я подняла лицо и посмотрела на своего компаньона.

Ей была Верданди, красивая женщина, называвшая себя богиней.

Облачённая в шёлковое одеяние, служившее платьем и обутая в сандалии с взаимосвязанными узорами, она выглядела так, словно только что выпрыгнула в жизнь из картины.

Даже её лицо и пропорции казались принадлежавшими произведению искусства.

Её волосы струились подобно золотой реке, а её глаза были цвета глубокого моря. Её кожа была белой и гладкой, как снег… она, вероятно, ни разу в своей жизни не наносила макияж и, честно говоря, на ней бы он был бесполезен.

Я думала, что то, что она называла себя богиней было подозрительно… даже опасно. Но как бы я не хотела отрицать, это казалось правдой.

Порой этот мир может быть действительно несправедливым. Хотя я уже знала это.

— Послушай, – она вздохнула с примешанными в равных долях меланхолией и изнеможением. Даже выражая себя подобным способом, она всё равно сохраняла свою элегантность, как и следовало ожидать от богини.

— Ты вообще не обращала какого-либо внимания, не так ли?

— Но это ты начала разговаривать о бессмысленных вещах, не так ли?

Равнодушно ответила я и опустила голову, чтобы посмотреть на саму себя.

Мне не представилось шанса позаботиться о своих коротких волосах, потому они остались повреждёнными, запачканными и начавшими выпадать в некоторых местах. У меня всё ещё возникают проблемы с завязыванием своих повязок для сокрытия левого глаза, который я потеряла и лишние концы лежали у меня на плече. Моя одежда была всего лишь школьной формой, которую я обрезала, и мне всё ещё не хватало шейного платка, который я потеряла задолго до этого.

У моих ног лежал рюкзак, который у меня и был, со сменной одеждой внутри. Сам рюкзак был обычным серым для пешего туризма.

Я получила его примерно с неделю назад, но всё же в моей текущей ситуации было что-то, что ощущалось несправедливым.

Верданди не несла с собой никакого багажа, тем не менее, она всё время вытаскивала откуда-то деньги или случайные предметы.

Мне очень хотелось, чтобы вместо простой огненной магии меня научили подобной магии.

— Тебе действительно… – заговорила она со смешком, как если бы дразнила меня.

— нравится Саки.

Две мои руки задвигались почти инстинктивно и достав из карманов складные карманные ножи, которые я всегда ношу с собой, раскрыли их.

Я сжала свои зубы и бросилась вперёд, пока лезвия прорезали ветер и пересёкшись, образовали ножницы прямо перед её шеей.

— Заткнись.

Я не могла придумать имя для эмоции, которая переполнила меня только что. Она была тёплой, но при этом холодной, жестокой, но нежной, очень отталкивающее чувство, но при этом очень дорогое мне.

Воспоминания вернулись в прошлое.

Цукаги Саки с приклеенной к её лицу издевающейся улыбкой.

Одно её имя изводило меня как проклятье.

Я почти чувствовала, что глубоко внутри в меня втыкали иголки.

— Я хочу… ить её…

«Я хочу убить её. Я должна убить её».

Едва сохраняя свою вменяемость, я ощутила, как разгорается моя ненависть, как будто на тлеющие угольки вылили топливо.

— Какая жалкая бабочка.

Пробормотала она, абсолютно не обеспокоенная лезвиями. Затем она придвинула своё лицо настолько близко к моему, что я почти могла ощутить бегущую под её кожей кровь.

Её синие глаза всматривались в мои, а мои оказались захвачены её.

Я видела собственное отражение в глазах богини, которая никогда не прекращала элегантно улыбаться.

Я выглядела отвратительной. Запятнанная грязью, шрамами и ранами, прямо как ползающий по земле жук.

Мой правый глаз, единственный, который остался у меня, начал светиться аурой ненависти.

Я пробормотала её имя, когда мой разум был потерян во всех этих вещах.

— Ты хочешь снова встретиться с ней, не так ли?

Спросила Верданди, медленно подняв свой палец.

Словно показывая путь, её палец указал на дорогу.

Впереди она разделялась на два пути, один из них продолжался как шоссе.

Другой переходил в выложенную камнем дорогу.

От двух соединяющихся вот так дорог ничего не выделялось и не казалось странным.

Тем не менее, нормальные люди вообще не осознавали, что она была там.

Казалось, они все забывали о том, что там было раздвоение в первую очередь.

Только те, кто вступал в контакт, даже если это был всего один волосок, с миром по эту сторону, могли заметить это.

Вероятно, это было вызвано заклинанием, которое называлось «барьер», но больше я ничего не знала.

Обычно оно должно быть известно любым волшебнику или волшебнице. Но я едва могла считаться таковой, так что это не было моей виной. Я многого не знала.

Кроме того, с тех пор как я стала волшебницей, едва-едва прошёл месяц.

— Знаешь… Цукаги Саки, она там внутри.

Богиня красиво улыбнулась, хотя её улыбка и была смешана с ядом.

Или может быть всё было наоборот и она была красива, потому что была ядовитой.

Почему-то она напомнила мне Цукаги Саки.

И как только эта мысль пришла мне в голову, я почувствовала тошноту.

Но я должна сделать выбор сейчас. И был ли здесь кто-то, кто мог бы сказать, чтобы сейчас я выбрала другой вариант?

— Что ты собираешься делать?

Спросила я у неё и опустив лезвия вниз, сложила и положила их обратно в свои карманы.

— Я не буду ничего делать, – она изящно раскрыла свои ладони. — Потому что всё уже и так в ладонях моих рук.

Истинный смысл её слов не мог быть замечен в её синих глазах.

В них была лишь захватывающая дух красота и больше ничего.

— Хмпф.

Я слегка фыркнула и отошла от неё.

Я полностью осознавала, что она использует меня, но мне было больше некуда идти.

—Доброго дня, доброго дня, доброго дня, бабочка, что ползает по земле.

Первым, что я почувствовала, когда вошла в город, стало тепло и это, несмотря на то, что уже была осень… на самом деле, вероятно, уже была зима.

Следующей вещью, которую я сделала, стало лёгкое пинание носком моей обуви камней, которыми была выложена дорога, просто для того чтобы убедиться, что они действительно были там.

— Какое странное чувство.

Пробормотала я, сама того не заметив. Мгновением позже я вспомнила, что у меня больше не было компаньона, который бы ответил мне. И осознав это, я пожала плечами, изогнув губы в самоуверенной улыбке.

Здания вокруг меня были построены из камней и кирпичей, путь вперёд был украшен необычными уличными фонарями и текущая на запад река, пересекала город.

Этот город выглядел так, словно мог создать симпатичную декорацию. На самом деле жить в нём… ну в таком случае везде будет одинаково.

Тогда я решила кое-что проверить. Я достала из своего кармана свой сотовый телефон и проверила его экран, сигнал был вне зоны действия сети, а часы показывали, что слегка перевалило за десять часов.

Я чувствовала себя нелепо, всё ещё цепляясь за нечто подобное.

Не раздумывая, я пнула украшенное изящной резьбой ограждение. Затем я вспомнила волшебника, который был моим учителем.

Старик с глупой улыбкой в солнцезащитных очках и гавайской рубашке.

Почему-то я почувствовала, что кому-то вроде него понравился бы подобный город.

Хотя внешне он всё время улыбался, в своём сердце он нёс тяжёлое бремя. И может быть это было, потому что он не хотел обучать меня или может быть он просто не был хорош в этом, но он просто не был лучшим наставником.

Всё что я знала о магии было близко к нулю.

И была лишь одна вещь, которую я отчётливо помнила.

«Проще говоря, на самом деле всё, что нужно для использования магии — это твоё воображение».

«Пламя», которое можно было использовать в качестве базы, существовало повсеместно. Всё, что было необходимо – раскрыть его.

Дыхание было просто процессом сгорания кислорода и у наших тел живущих этой энергией, было собственное тепло. Так что другими словами, люди сами по себе были неким видом живого «пламени».

Воображение… я знала, что это было всего лишь способом для получения общего направления и формы.

Я могла делать подобные вещи сейчас, поскольку понимала это.

— Соулу.

Пробормотала я и шрам на моей груди заболел, а моё сердце стало пульсировать.

И я… вообразила.

Из кончика моего пальца появилась одна бабочка из огня и улетев, она танцевала в воздухе вокруг меня и прежде, чем кто-либо успел заметить это, я схватила её рукой, рассеяв.

— Ну что ж, пока лучше идти вперёд.

И пробормотав это, я начала идти вперёд, пока что.

И всё же, пока я не знаю этого места, я не смогу ничего достичь.

Вдалеке я увидела мост, так что сейчас – я направилась туда.

Даже украшенный таким образом, город оставался городом, поэтому было очевидно, что здесь жили люди. Машины и люди постоянно мелькали рядом.

Так же мимо проезжали и небольшие грузовики, загруженные мешками с песком, и машины тянущие канаты, привязанные к лёгким артиллерийским орудиям, которые я раньше встречала разве что в фильмах.

Офисный работник держащий в своих руках несколько больших пистолетов и одетая в фартук старушка, держащая заряженную пушку.

Все они выглядели безэмоциональными, словно куклы, а их походка была отработана настолько хорошо, что могла бы послужить прекрасным примером для кого-то, кто учился маршировать.

Да, это была совершенно нормальная картина.

— Ну нет, это было бы слишком, – почему-то я возразила собственным мыслям вслух.

Что, чёрт возьми, происходило?

Я что, забрела на съёмочную площадку? Нет, этого не могло случиться.

Я пыталась думать об этом какое-то время, но спустя пару мгновений перестала. В конце концов, существовал шанс того, что рано или поздно я всё равно это выясню. Хотя я могла остаться навсегда в неведенье, но не то, чтобы это действительно было важно.

Мост вдалеке казалось стал немного ближе, когда я заметила эту девочку.

Она была рядом с одним из уличных фонарей. Печальная и маленькая, словно брошенный котёнок.

Её волосы выглядели как тусклое серебро, и она сидела в инвалидной коляске.

На ней было очень девичье белое платье, украшенное кружевами и оборками, на её руках были перчатки до локтя белого и красного цветов. Выглядело так, словно она была готова к балу.

Я подошла к и присела перед ней, прежде чем заговорила.

—Хэй, всё в порядке?

В крайне медленном темпе, как покрывающееся почками вишнёвое дерево, она подняла своё лицо.

— Юнаги?

Её глаза, словно зелёные, майские листья, смотрели безучастно и не сосредоточенно. Как будто она мечтала.

Всем остальным оставшимся с ней были смятение и беспокойство.

— Ты меня с кем-то путаешь, – медленно произнесла я, смотря прямо в её невидящие глаза. — Я… Бабочка. Можешь звать меня Бабочкой.

На секунду я подумала о том, чтобы назвать ей своё настоящее имя, но не назвала.

«Какого чёрта, сейчас я действительно не могу считать себя человеком».

Когда я вспомнила своё настоящее имя, ко мне также вернулись все воспоминания о моей прошлой жизни.

— Извини, я и вправду забылась на какое-то мгновение.

Тон её голоса пронзал моё сердце с каждым словом.

— Я в порядке. Да, я в полном порядке.

Её глаза смотрели на меня, но она совершенно не видела меня.

Она слышала мой голос, но совершенно не слушала меня.

«Пожалуйста, прекрати. Не смотри на меня такими глазами. Не выгляди такой передо мной».

Это заставляло меня вспоминать. Вещи, что я потеряла… Они все вернулись ко мне во вспышке, воспоминания о моей подруге детства.

— Мне жаль, но я должна уйти. Я должна пойти в школу, Юнаги должно быть ждёт там. Она должна, определённо, ждать меня. Так что всё в порядке, должно быть.

Она говорила так, словно убеждала себя в своих же словах и начала катить свою коляску по направлению к мосту.

Однако её движения выглядели неуклюжими и рискованными.

Откуда же она пришла, что была такой? Даже красный на её перчатках был такого же тёмного оттенка, как цвет крови.

Вероятно, у неё был порез на пальце или сломанный ноготь.

Я искала Цукаги Саки, а не этого ребёнка, на которого даже смотреть больно.

Я также понятия не имела о том, что с ней происходит, поэтому лучше всего было просто оставить её.

Её медленно двигающаяся вперёд спина с инвалидной коляской выглядела действительно маленькой и слабой.

— А-а-а-а-а-ах, чёрт подери!

Я сделала два шага вперёд и схватила ручки на спинке инвалидной коляски.

— Я отвезу тебя туда куда ты направляешься.

— Перестань.

Её голос был резким и приказывающим. Не поднимая своей головы, она с силой прижала себя.

— Толкать мою инвалидную коляску – работа Юнаги.

Вялыми движениями она самую малость повернула свою голову и взглянула на меня краем своих глаз.

Я со страшной силой почувствовала, что раздражаю её.

— Не перестану. Я ни за что не смогу двигаться дальше без того чтобы это донимало меня, если оставлю такого слабого и упрямого человека как ты позади! Так что заткнись и позволь мне помочь тебе!

Она выглядела слегка шокированной. Её зелёные глаза зафиксировались на мне, по-видимому, не сумев подобрать слов.

— Какой странный человек.

— Мне это и так уже известно.

И затем, она наконец-таки улыбнулась. Пусть это и было для небольшого смешка.

— Тогда, пожалуйста, отвези меня на территорию школы. Сначала нам придётся добраться до моста, затем проследовать по главной улице пока мы не доберёмся до западной окраины города. Тогда мы прибудем в школу.

— Хм, ясненько… Ах да, как тебя зовут?

— Отоа.

— Какое странное имя.

— Разве твоё не такое же?

— Теперь ты разговариваешь, – я тоже чутка посмеялась.

— Хотя всего минуту назад ты была вся такая грустная.

— Хмпф, – она слегка надулась и отвернулась, наверное, смутившись.

— Я всего лишь была немного потрясена.

— Потрясена, ха. Ты поссорилась с тем человеком Юнаги или что-то такое?

Ответа не последовало. Лишь дребезжащий звук катящихся по каменной земле колёс инвалидной коляски.

И это был единственный шум, который я слышала на протяжении некоторого времени, пока мы продолжали продвигаться по улице, с возведёнными на ней по обеим сторонам пахнущими стариной зданиями.

Время от времени мимо проходили жители города, все они ходили одинаковым хорошо рассчитанным шагом и держа в своих руках одинаковые пушки.

Я думала, что знала, какого типа было это оружие, поэтому пытаясь запомнить, я продолжала смотреть на них. Я на самом деле думала, что знала, но не могла вспомнить по какой-то причине.

В любом случае это был странный город. Казалось, самым нормальным поступком было гулять с оружием.

— Её там не было.

Это короткое предложение соскользнуло с её губ, как гром среди ясного неба.

— Когда я проснулась этим утром, Юнаги не было рядом со мной, как это было всегда. Я обыскала кухню, уборную и ванную комнату. Я искала по всему дому, но так и не сумела найти её.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала я, кивая.

— Это действительно… грустно, когда кто-то кто всегда был рядом с тобой, однажды просто исчезает. Твоё сердце как будто разрывает надвое, а они сбегают с одной половиной.

Она развернула свою голову, фиксируя свои глаза на мне, словно цепляясь за меня. В то же время, дребезжащий шум стал более беспорядочным.

— И… Бабочка, что ты делала после этого?

— Я ничего не могла сделать и из этого ничего бы не вышло.

Я погладила шрам на своём левом глазу и закрыла правый. Образ моей подруги детства ярко появился пред моим мысленным взором.

Её маленькая спина болталась в темноте, её слабая улыбка и её нежный смех, который она показывала лишь время от времени.

Такая хрупкая и призрачная… но я любила её.

Затем я открыла свой глаз. Пропитанная кровью и синяками белая рука Отоа была вытянута вперёд и касалась моей щеки.

— Я похожа на твоего человека?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты очень нежная.

Когда она сказала это, я просто пожала плечами.

— Слегка перебор!.. – я остановила инвалидную коляску. Я только что заметила аптеку.

Ну, это было очередное излишне стильное кирпичное здание, которое я бы не заметила, если бы не медная вывеска, на которой было написано «Аптека».

— Подожди здесь немного.

Я оставила Отоа и вошла в здание. Интерьер выглядел так же как в любом нормальном магазине, касса сразу за дверью, а сразу за ней целый ряд стеллажей с медикаментами на них. Похоже, его построили довольно давно.

По сравнению с современными супермаркетами или аптеками, где любой может свободно выбрать продукты, которые хочет взять, здесь вам придётся попросить кого-то дать вам их, так что это было гораздо проблематичнее.

Я осмотрелась внутри здания, но не увидела ни одного консультанта. Я пыталась наклоняться к стойке и звать вслух, но даже тогда никто не пришёл.

Поскольку всё так и было, мне не оставалось ничего другого кроме как перелезть через стойку, взять с прилавков какие-то дезинфицирующее средство, бинты и лейкопластыри, после чего снова перелезть через стойку.

Я оставила на стойке какие-то деньги, так на всякий случай и вернулась туда, где оставила Отоа.

С тех пор как я ушла не прошло и пяти минут, но теперь она просто безучастно смотрела в небо.

Я подумала, что, наверное, она просто размышляла о том человеке Юнаги.

Я легонько похлопала её по плечу, и она вернулась в реальность.

— Покажи мне свою руку.

Я присела перед ней и взяв за руку, сняла с неё окровавленную перчатку. Высохшая кровь издала негромкий звук, и она нахмурилась от боли.

— Скажи, если будет больно.

Сказала я, протирая её синяки дезинфицирующим средством.

— Больно!..

Её брови нахмурились ещё сильнее, и она зажмурилась, когда её рука напряглась.

— Ну, тогда лучше терпи, – сказала я, продолжая дезинфицировать её синяки.

Казалось, она будет кричать, но они не проявились в её голосе.

— Делай это… понежнее…

— Не буду, болеть будет в любом случае, так что перестань пытаться изменить то, как я это делаю.

— То, что ты сказала имеет смысл, но по какой-то причине я не могу этого принять.

— Когда станешь постарше, то сможешь это получше понять.

— Мне уже четырнадцать!

Я отмахнулась от её ответа и закончив наносить дезинфицирующее средство, прилепила лейкопластырь.

Похоже, бинты, которые я купила на всякий случай, оказались чрезмерными для тех синяков, что были у неё.

— Порядок, всё подлечено, – сказала я после того как наклеила последний пластырь. Затем вертя грязную перчатку на своём пальце, я спросила. — Что будешь делать с этой перчаткой? Снова наденешь?

Она кивнула, поэтому я положила перчатку на её покрытую пластырями руку.

Затем она неуклюже засунула свою руку внутрь окровавленной перчатки.

—Понимаешь, эти вещи, – заговорила она, подняв одетые в перчатки руки перед своим лицом.

— У Юнаги самые любимые. По-видимому, они подходят мне лучше всего.

Её руки выглядели крошечными. Как будто если бы я схватилась за них слишком сильно, они разрушились бы.

Если бы её сравнивали с куклой, то она была бы самой хрупкой.

Подобные мысли кружили у меня в голове, пока я смотрела вниз на её тело, которое с лёгкостью подошло бы ученице начальной школы.

Но она сказала, что ей четырнадцать. Это не слишком отличалось от моего возраста.

— Хотя ты такая маленькая.

— Эй! Ты, наверное, думаешь о чём-то крайне грубом прямо сейчас?!

— Нет, не совсем. Скорее, тебе нравится молоко?

— Не особо. Я не выношу запах.

— Было бы лучше, если бы выносила. Вероятно оно может помочь многим частям вырасти.

— Ты действительно думала о чём-то грубом!

— Может и думала, кто знает.

Занимаясь бесполезным спором, я снова начала толкать инвалидную коляску.

Возможно было бы проще просто молчать, но тогда настроение было бы слишком мрачным.

В конце концов, было бы несколько одиноко слышать только дребезжание инвалидной коляски.

Наконец мост стал ближе, а вместе с этим и больше.

— Скажи, ты любишь Юнаги?

Спросила я, не особо задумываясь.

— Не знаю, – она повесила голову.

— Есть кое-кто, кто уже мне нравится. Но… с тех пор как Юнаги исчезла, я не могла успокоиться. Как ты и сказала, как будто половина моего сердца пропала… Я правда не знаю.

После этого она глубоко вздохнула.

— Как бы было проще, если бы я думала только об одном человеке и никогда не заменяла его кем-то другим.

— Тогда что это за человек? Тот, что тебе нравится.

Я освободила одну из своих рук и погладила ей серебристую голову.

Нежно, прямо как я когда-то делала своей подруге детства, когда мы были маленькими.

Напряжённость покинула её плечи, когда она откинулась назад. Расслабилась и позволила всему своему весу отдохнуть на инвалидной коляске. Затем она заговорила куда более мягким голосом.

— Это очень симпатичный человек. Холодный как снег, прозрачный как лёд и острый как клинок. Иногда я думаю, что, если бы это не был кто-то, кто пришёл из другого мира. Что может быть, он был больше похож на путешественника, который зашёл сюда всего на мгновение.

Пока её спина опиралась на спинку коляски, её лицо было повёрнуто вверх к небу, и я увидела, как она улыбается светлой улыбкой. Она была красивой и милой. И то, и то в равных количествах.

Её улыбка побудила во мне желание защитить её.

Но действительно ли это был правильный выбор… ответ был немедленным.

Моё прошлое и мои сожаления, что не имели никакого смысла, возвысились вокруг меня словно броня.

Я хотела защитить мою подругу детства. Она на самом деле была ценна для меня, должна была быть.

И чтобы добиться этого, я нашла врагов. Если бы один человек в классе подвергся прямому нападению, был бы вынужден стать некой жертвой, то все остальные объединились бы для этой цели.

Худший план, который только можно придумать.

Тряся куст, я нашла змею или скорее дракона, я должна была как-то представлять её.

Я действительно была тупой.

Настолько тупой, что хотела убить себя.

Потом я почувствовала, как коляска подскочила, проехав по большой гальке.

— А-ай! – Отоа тихо вскрикнула и схватилась за подлокотники.

— Ах, извини…

Я извинилась перед ней, когда она посмотрела на меня, надув щёки и выглядя обеспокоенной. Потом я принялась толкать коляску снова, осторожнее на этот раз.

— Ты замечталась или что-то такое? Хотя бы уделяй внимание моей истории.

— Да-да, – хотя я замечталась, потому что уделяла слишком много внимания.

— Извини.

В наш разговор примешалось дребезжание инвалидного кресла.

Разговаривать вот так, без какого-либо глубокого значения, было весело.

Я почувствовала, что после очень долгого времени, я превратилась в по крайней мере некое подобие своего старого я.

Я почувствовала, что такими темпами смогу полностью остановиться, развернуться, вернуться домой, поспать какое-то время и забыть всё, что произошло.

Не то чтобы у меня не было никакого способа вернуться.

Они, конечно же, разозлись бы на меня, но не более того.

Я могла бы снова пойти в школу, нормально посещать уроки, нормально жить.

— Мне действительно интересно, что я сейчас делаю.

Пробормотала я настолько тихим голосом, что никто этого не услышал.

«Я хочу вернуться».

Но это желание было лишь иллюзией.

Мы пришли к мосту, после чего сменили наше направление в сторону школы.

Затем, всё начало исчезать, как сновидение, которое можно было увидеть посреди сна.

Прежде чем я осознала, моё окружение изменилось в сбивающую с толку сцену.

Я начала видеть, как из зданий вокруг меня выходят держащие оружие люди, а затем собираясь в группы на улице, начинают стрелять в сторону главной улицы.

Кто-то бросил ручную гранату, которая спустя пару секунд взорвалась, после чего раздался вызванный ею шум посыпавшихся осколков. Они образовали крупную баррикаду, отрезавшую улицу и добавившую большую артиллерию, и взрывчатку.

Они как будто в самом деле были посреди войны.

Но один момент, в частности, поглотил всё моё внимание.

Там в центре шквала из пуль кто-то был. Одна-единственная девочка, которая шла слишком спокойно, учитывая ситуацию.

У неё была белая словно фарфоровая кожа и чёрные как уголь, словно окрашенные ночью, волосы.

Её школьная форма была простой, которая, казалось, хорошо ей подходила.

— Ах… а-а-ах…

Сначала всё стало серым.

Затем исчезли все звуки и наконец, мои глаза не могли видеть ничего кроме неё.

Ощущение пробежало по моей коже как разряды электричества, мои волосы встали дыбом и мои внутренности стало закипать злость.

Она горела.

Вся моя нерешительность горела, мои иллюзии и мои сожаления горели.

Мой разум был захвачен ею, а всё остальное просто сгорело.

Моя подруга детства, Отоа, Верданди, моё будущее и моё прошлое тоже сгорели…

— Ах… – я услышала её голос.

— Так ты пришла, – сказала она, улыбаясь.

— Бабочка, – она выглядела прекрасно и это было почти жестоко.

Настолько совершенно, что было страшно.

Но когда я задумалась об этом, почему я…

— Цукаги Саки-и-и-и-и-и!!!

С образом взрыва. Выгравированный в моей груди шрам, засветился красным.

Мои мысли начали перезаписывать реальность, заставляя меня чувствовать себя так, как будто я была пьяна.

Обе мои руки потянулись, как обычно, к моим ножам и достали их.

Затем покрыв их лезвия огнём, я побежала вперёд.

Я направлялась прямо к Цукаги Саки, которая надменно шла вперёд по каменному тротуару, выглядя так, как будто она была безжалостной снежной королевой.

Затем, пока её волосы развевались за её спиной, она протянула вперёд обе свои, гибкие и одетые в чёрное, руки, за которыми последовали запястья и похожие на ледяные скульптуры пальцы, словно приветствуя меня и приглашая меня к себе.

— Я убью тебя. Это всегда была ты, только ты!..

Она продолжала идти сквозь волны пуль, что столь внезапно обрушились на неё дождём.

Её чёрная как темнота фигура почему-то казалась чрезвычайно великолепной во всём этом.

Её лицо, белое как серебро, выглядело чрезвычайно зловещим.

— Соулу!

Я назвала имя выведенной на моей груди руны. Зов сработал как триггер и моя магия начала обретать форму.

Из-под моих ног вырвались небольшие вспышки и получив от них импульс, я прыгнула вперёд.

Я перехватила ножи в своих руках задним хватом и полетела как стрела.

Тем не менее, она никак не двинулась в ответ.

Она только заострила свою улыбку.

Казалось, что даже моё дыхание отдавало жаром, когда я открыла свой единственный глаз.

«Соулу! Принеси из огненных земель четвёртый проклятый меч и стань громом и палящим зноем».

Интенсивность исходящего от моих ножей огня увеличилась, когда я махнула ими как мечами.

Затем, ускоряя тот ритм, который был у меня до этого момента, я сделала ещё один взмах, на этот раз горизонтальный.

В ответ, её тело качалось из стороны в сторону, как если бы она танцевала.

Её волосы струились за ней, юбка развевалась, даже не смотря на то, что она двигалась только чтобы уклоняться, её подхватываемые ветром волосы походили на чёрный цветок… настолько сильно, что я почти чувствовала себя очарованной ими.

«В конце концов, я действительно…»

— Я ненавижу тебя!

Я развернула своё тело и погналась за ней вместе со своими ножами.

Она продолжала отклоняться в стороны и вперёд, уклоняясь от каждого удара.

После второго обмена, наши позиции сменились.

Позади неё я могла видеть мост и Отоа.

Лишь тогда это действительно щёлкнуло внутри меня.

— Т-ты!..

На самом деле мы вообще ничем не обменивались, я просто бежала вперёд.

Она никогда и не думала сражаться со мной.

Со мной не обращались как с её соперницей.

«Она и не думала, что я её соперница!»

— Не… принижай меня!

Громко прорычала я, почти ощутив, как моё горло разрывается от интенсивности этого рыка.

«Если она пытается вести себя так, мне придётся заставить её смотреть на меня как на своего противника!»

Воззвав к своему воображению, я изменила форму пламени своих ножей.

Я подумала о своём имени. О том имени, которое она сама дала мне.

— Посмотри на меня! Цукаги Саки!

Созданные из пламени бабочки вспорхнули с ножей.

Вокруг неё бесчисленные огненно-красные бабочки махали своими крыльями и танцевали.

Она бы сгорела, если бы прикоснулась к ним.

Она остановилась на своём пути.

Но это было не из-за страха.

— Выглядит довольно красиво. Такие красные, что соперничают даже с закатом.

Мой левый глаз поразила острая боль.

— Тогда сгори вместе с ними!

В ту же секунду, я заставила всех бабочек ринуться к её телу.

— В самом деле, какой храбрый и обворожительный человек.

Её голос был прекрасен, как если бы пытался издеваться надо мной.

Она продолжала очаровательно улыбаться, её руки были по-прежнему вытянуты вперёд.

Она была…

— Бабочка, остановись! – прокричала Отоа.

Бабочки остановились, почти прикоснувшись к ней.

Я была той кто сказал им остановиться и они остановились.

— Хватит, пожалуйста, не убивай человека, которого я люблю!

Умолял молодой голос.

— Ты, что дура?

Любит? Её? О чём она говорит?

«Отоа, ты с ума сошла?»

Я прижала рукоятку ножа к своему виску. Затем, как будто произошёл щелчок, я начала громко, подобно фейерверкам в сумеречном небе, смеяться.

— О чём ты думаешь? Говоришь, что любишь это воплощение самого ада?!

Я не знала, какое у меня было лицо, но Отоа в ужасе перестала дышать и откатилась на своём инвалидном кресле.

— Но опять-таки я не обязана переживать за тебя, не так ли?

Мой смех стих также быстро, как и появился, в результате чего атмосфера передалась более чётко.

На несколько секунд я перестала думать о Цукаги Саки.

За это время, она проскользнула мимо плотно сгустившихся бабочек.

Поскольку моя концентрация была нарушена, моя магия была выведена из строя и бабочки начали дрожать и падать, теряя свою форму.

— Не забывай, что, если тоже не убежишь, они доберутся и до тебя.

Предложила она, указав своим пальцем куда-то за меня, как будто тянясь к одной из бабочек.

Тогда я заметила звук большого количества шагов позади себя.

Я повернула голову, чтобы посмотреть назад.

Это был отряд из девочек, несущих огнестрельное оружие, без выражений на лицах, как у военнослужащих. Все они были одеты в школьную форму.

Их головы были идеально выстроены одна за другой, как пельмени на вертеле, и они механически двигались.

На мгновение я потеряла дар речи. Может быть, я смогла бы легче принять это, если бы они были одеты в какую-то военную форму, но как бы я на них не смотрела, они были примерно того же возраста, что и я, и были одеты в блейзеры.

Как только Цукаги Саки принялась убегать, они повысили свою скорость.

Только тогда, я пришла в чувство.

— Какого чёрта в этом городе творится?! Какая-то война…

В этот момент мне захотелось удариться головой.

Это мне напомнило, я думала, что уже видела приготовления к чему-то подобному ранее. Или скорее я видела, как они усердно работали над этим и это было не так уж и давно!

Я просто игнорировала это и убеждала себя в том, что это не связано со мной!

— Это не имеет смысла, независимо от того как ты на это смотришь! В этом городе война?

И она велась против Цукаги Саки?

— Ты худшая!

Прокричала я ей. Её длинные волосы болтались, пока она уходила всё дальше.

— Подождите, Саки, Бабочка, что всё это значит?

Отоа потратила больше времени на то, чтобы прийти в себя, чем я. Она быстро развернула голову, чтобы проследить за тем куда убежала Цукаги Саки, её серебристые волосы повторили в воздухе движение её головы.

— У меня не спрашивай!

Я невольно накричала на неё, когда отвечала.

Потом я схватилась за ручки инвалидной коляски и последовала за ней.

Когда я почувствовала ударные волны от оружейных выстрелов, по моей спине пробежался холодок.

Кто эти люди? Что произойдёт, если они догонят нас? Вернее, эта ситуация казалась совершенно опасной!

— Честное слово, вот почему я говорю, что ты самая худшая, Цукаги Саки!

Я перестала бежать и вернулась обратно на мост. Теперь я шла прочь от школы, но в данном случае это не имело значения.

К счастью, похоже, люди позади меня не хотели стрелять.

Но по какой-то причине, на пике моста… никого не было?

Но судя по всему Цукаги Саки не заметила этого и не колеблясь просто продолжила идти вперёд.

Хотя вместо того, чтобы не колебаться, это было почти, как если бы она… спешила…

Кроме того, я подумала об этом только в этот момент, но сейчас рядом с ней не было белого волка, который всегда её сопровождал.

— Эй, Бабочка…

— Заткнись и держи язык за зубами.

— Просто я подумала о чём-то страшном.

— Я сказала заткнись!

— Как-то раз я видела сцену в фильме, действительно похожую на эту ситуацию. Главный герой также был на подобном мосту, загнанный на него без какого-либо пути для спасения…

— Не говори этого, я тоже об этом подумала, но мы не можем ничего с этим поделать.

Почему-то я почувствовала, как мои губы поднимаются, образуя кислую улыбку.

Она действительно ничего не чувствует? Вообще ничего?

Видя, как вдалеке её спина становилась всё меньше, я задумалась об этом.

И потом, как мы и предполагали, произошёл взрыв и взорвавшись мост, подбросил нас в воздух.

Я обняла Отоа, пытаясь защитить её и позволила гравитации потянуть моё тело.

Когда мы упали в воду, за нами последовали руины того, что было мостом.

— Я хочу кое-что.

Я чувствовала слабое тепло исходившее от тела, которое я обнимала, ощущала трущиеся об меня мрачные, серебристые волосы и звук бьющегося сердца.

«Аах, это чувствуется несколько ностальгически. Давным-давно, я так утешала свою подругу детства Аи, когда она плакала».

— Что такое?

— Я хочу увидеть Юнаги.

— Хорошо.

— Я серьёзно, пожалуйста, позволь мне встретиться с ней.

— Я обещаю, хорошо?

— Хорошо, я поверю тебе. Это всё о чём я прошу… встретиться с Юнаги.

«Прошу прекрати».

Подняв большой водяной столб, мы погрузились в реку.

Сквозь поверхность воды, освещаемый закатным солнцем мир, выглядел почти как иной, охваченный небольшим туманом мир.

Но подумать только, что мир может выглядеть вот так…

— Это так прекрасно.

«Почему я…»

Моя вымоченная в воде одежда ощущалась как тянущие меня вниз тяжёлые камни. А потом меня окутал белый свет и…

я потеряла сознание…

Когда я проснулась, вокруг меня всё было тёмным, но был сильный запах почвы. Вскоре после этого, появился ещё и запах деревьев. Запах старого дерева, который почему-то ощущался для меня ностальгически.

Должно быть я упала в реку после того как мост взорвался, но…

возможно ли, что я умерла?

Это был ад?

«А-а-ах… ладно, думаю я сыграла в ящик… Но, полагаю, это тоже нормально. В конечном счёте, у меня была никчёмная жизнь, так что никчёмный конец подходит… Цукаги Саки… по какой-то причине сейчас в голову приходит только это имя».

В моём опьянённом разуме всплыл её образ.

Образ даже более тёмный, чем тьма охватил мои чувства. Её волосы цвета ворона, слегка влажные в чувственной манере и её несколько острые, красные губы.

Просто улыбка и не насмехающаяся. Как будто глядящая на что-то омерзительное, вот такая улыбка.

«Это была улыбка, которую она… она показывала, реагируя на меня!»

«Я ещё не могу умереть. Я не могу умереть, пока не убью её!»

Я заметила биение своего сердца и прислушалась к течению крови в своём теле. Выгравированный в моей груди шрам пульсировал.

Я всё ещё была жива.

Однако мой голос не мог проявить себя. Я попыталась подвигать своими губами и заставила открыться свой правый глаз. Ресницы ощущались тяжёлыми, как будто были сделаны из металла.

Всё ещё, будучи не в состоянии двигать своей головой, я окинула взглядом собственное состояние.

Я лежала на земле. Я могла ощущать грязь сквозь ткань своей формы. Она была мягкой и немного влажной, как сырость могилы.

Похоже, я была где-то в лесу. Я могла видеть окружавшие меня многочисленные деревья, или точнее, только корни и немного выше них. Деревья выглядели странно, покрытые пепельно-серым цветом.

Я была жива. Я была в сознании. И, тем не менее, я не могла двигать своим телом.

Хотя я и не была нигде ранена, моё собственное тело ощущалось тяжёлым, как если бы мои кости превратились в свинец. Я просто не могла пошевелиться.

Но опять же, это не слишком-то и отличалось от того, чтоб быть мёртвой, в определённом смысле.

— О-ох, кажется, ты проснулась, – я услышала голос, исходящий из моего слепого пятна. Затем он медленно развернулся, показав себя моей стороне.

Это был красный волк.

У его меха был красный, как горящее пламя, отблеск. Его глаза были глубокого, тёмного цвета.

И в своей пасти он держал маленькое яблоко – хотя оно было пепельного или более похожего на металлический цвета – которое он положил на землю.

— Съешь немного, совсем чуть-чуть. Если ты сделаешь это, то должна будешь суметь снова двигаться. Но не ешь слишком много, иначе ты можешь никогда не вернуться.

Пока говорил, он заставил яблоко катиться кончиками своих лап.

Катясь по земле, оно ударилось о мои губы и прежде чем остановиться, откатилось на маленькое расстояние.

Я открыла свой рот, такими же усилиями, которые требуются для открытия заржавевшей жалюзийной двери и укусила серое яблоко, отодрав от него маленький кусок кончиками своих зубов.

Я проглотила маленький кусок, который откусила и в тот же момент, когда он ударился о мой желудок, я почувствовала себя лучше, прямо, как и сказал волк.

— Какого чёрта, я такая уставшая… Честное слово…

Я сделала глубокий вдох и немного поворчала. Чувство касания так же начало возвращаться к малым частям моего тела, таким как мои пальцы.

Потом я откусила от яблока ещё раз и потом перестала есть.

Было бы лучше, если бы я не ела его слишком много, вернее, это был самый безопасный вариант. У него не должно быть причин для того, чтобы обманывать меня. А если он намеревался ранить меня, то для этого у него было много шансов.

Более того, я не была вовлечена в недавние события, а лишь случайно вмешалась в них. Не было третьих лиц, которые возмутили меня… Наверное, я думала.

— Этого количества должно быть достаточно, ты должна будешь суметь встать через какое-то время. Ты волшебница, а потому должна суметь быстро адаптироваться к этой стороне.

— Эй.

Я повернула свою шею и краем глаза посмотрела на красного волка.

— Кто ты? Откуда ты это знаешь?

— Моё имя не стоит упоминания, я не так уж и важен. Я просто изучал Цукаги Саки, а пока я занимался этим, случайно собрал знания о каких-то, связанных с ней мелких, любопытных фактах, вот и всё.

Я попыталась двинуть своими пальцами. Это вызвало острую боль, пробившуюся сквозь кончики пальцев и в сторону моего тела, как если бы я опустила их в кипящую воду.

— Также, очевидно я узнал о тебе… Что, как я думаю, означает, что я должен называть тебя Бабочкой, а не твоим настоящим именем. С тех пор, как она назвала тебя, так и преследовала тебя, заставив тебя оставаться в её тени. Так что в конечном итоге ты стала ничем иным как просто «Бабочкой».

— Не притворяйся, что знаешь, о чём говоришь.

Бормотала я какое-то время.

— Не могу этого отрицать, но…

— Видишь ли, я… – он начал улыбаться, концы его пасти поднялись вверх, а края его глаз опустились.

Хотя это выглядело точно так же, как если бы он собирался укусить. Но я предположила, что это должно быть улыбка.

— Ты мне очень нравишься.

— Я не знаю, как реагировать, когда это мне говорит животное.

Я пожала плечами, всё ещё лежа на земле.

Он казался вполне удовлетворённым, когда один раз качнул своим хвостом.

— То как ты прямо сейчас ведёшь себя и стало тем, что заставило меня полюбить тебя. Ты сильно облалажась и тебе было бы намного легче, если бы ты была на том же расстоянии, что и Цукаги Саки, однако ты просто топчешься в последнем шаге от этого.

Мой пустой левый глаз объяла внезапная боль.

Как если бы в него забрался жук. Я испытала сильную боль, зуд и раздражение. Мне почти захотелось засунуть палец в рану и исцарапать всё, что было там.

— Я немного тебе завидую. Для Цукаги Саки ты получила высеченную печать, отметину на своей груди, рану там, где раньше у тебя был глаз, магию в своей душе. И понимая, что всё это означает, ты всё равно решила выбрать её.

«Остановись уже!»

«Оно чешется. Оно так сильно чешется. Оно болит, пульсирует, болит и зудит».

«Оно такое горячее».

Соулу на моей груди мягко светилась, магия насильственно изменяла жар моего тела и ускоряла ритм моего сердца. По моему телу проносились чистые боль и муки, и на мгновение я ощутила, как моё сознание сгорает. Для того чтобы совладать с подобной болью, мой мозг вырабатывал большие количества эндорфинов.

— Гу-у… ха-ах… ха-ах… ха-а…

Моё дыхание было беспокойным, мои лёгкие ощущались горячими, как сгустки огня и из моих глаз безостановочно лились слёзы.

Моё мерцающее красным и чёрным зрение, начало формировать фигуру.

Девочка со струящимися за её спиной длинными волосами, держащая в своей руке кнут. Девочка с белой кожей и одетая в чёрную форму. Девочка, что была прекрасна как статуя и холодна, как лёд.

— Будь то проклятье, будь то из-за любви, ты действительно выбрала тяжёлую жизнь.

— Заткнись! – прокричала я, рассеяв иллюзию Цукаги Саки.

Затем я бросилась в сторону красного волка, оттолкнувшись своими ногами от земли, словно зверь.

Я обвила свою левую руку вокруг его шеи, а правой схватилась за его голову.

Его мех ощущался несколько гибким, но при этом жёстким. От его тела исходил запах крови, а в его красных глазах былое тоскливое сияние.

— Сгори до смерти, шавка.

Из шрама на моей груди исходило красное свечение, и магия превратила моё тело в пламя.

Только мои губы улыбались, мой правый глаз ярко светился враждебностью и в моей груди вихрилось жестокое желание.

Стоявший совершенно неподвижно волк сказал.

— В этом месте любой вид сильных эмоций обращается в сильные эффекты и действия. Точно так же как ты сейчас смогла двигаться так быстро или как ранее твой старый шрам начал болеть. Постарайся быть осторожнее.

— Спасибо за предупреждение.

Саркастично ответила я, взяв пламя внутри своего тела и изменив его форму, прежде чем явить его наружу.

Я вообразила разрушение.

У меня не было причин жалеть об этом, мне просто пришлось представить себе лицо Цукаги Саки.

«Соулу! Принеси из огненных земель четвёртый проклятый меч и…»

— Знаешь, тебе не обязательно так сильно ранить себя, – волк потёр свой нос о мой затылок в успокаивающей манере.

Это было неожиданное и нежное действие.

Моё воображение разрушилось и пламя погасло, когда я отпустила свою магию.

В тот же миг, в моей голове раздалась тупая боль – бремя за неудачное создание магии.

— Тебе нет причин говорить мне это.

Выплюнув эти слова, я отвернула свою голову от его красных глаз.

— Верно.

Он кивнул, словно научившийся чему-то ребёнок.

— Что ж, раз ты можешь двигаться так много, тогда я думаю, что ты в порядке. Теперь, пойдём.

— Пойдём? Куда? – я заметила, что мой голос начал становиться раздражённым.

— Туда где она… девочка, которую все вы называете «Отоа».

«Точно, ещё же была Отоа».

Как только я вспомнила её, в мой разум проник ещё один важный вопрос.

Где я была? Как я приземлилась в подобном месте после того как упала с моста?

Я повернула голову, чтобы взглянуть на своё окружение…

И потеряла своё дыхание.

Я не думала, что где-то в мире было то, что могло выглядеть вот так.

— Это место зовётся Железным лесом, – сказал мне красный волк.

Как название и предполагало, все деревья вокруг меня имели подобный железу цвет.

Лес выглядел глубоким, очень глубоким. В какую бы сторону я не развернулась, я видела простирающийся насколько хватало взгляда лес. Казалось, что этот лес раскинулся до конца света.

Не дул ветер, небо выглядело мрачным, почва была холодной.

— Это был лес, где вместе со своей семьёй жил волк Предвестник конца. Но сейчас здесь ничего нет, только остатки мечты.

Я не слышала звука ни животного, ни птицы, ни насекомого.

Потом красный волк указал направление кончиком своего носа.

— В любом случае, позволь мне проводить тебя в самые глубокие глубины Железного леса, где находится Отоа.

Двигаясь туда, куда указывал своим носом, он пошёл впереди меня.

Даже здесь, у меня всё равно не было никакого другого варианта, кроме как последовать за ним.

Усталость в моём теле рассеялась к тому моменту, как я встала. Затем, чтобы убедиться в том, что ко всему моему телу вернулась способность ощущать прикосновения, я постучала по почве носками своей обуви.

Как и ожидалось грязь под моей ногой деформировалась и моё тело двигалось так как я того хотела. Так что я взялась за повязку на своём левом глазу и поправила её, закинув лишние концы себе за плечо.

Потом я прощупала свои карманы, чтобы подтвердить то, что у меня всё ещё были мои ножи.

Они по-прежнему были там, готовые для того, чтобы я выхватила их для сражения в любой момент.

Я провела пальцами по своей повязке в последний раз и пошла следом за красным волком.

Идя сквозь него, я гораздо сильнее, чем хотелось бы, заметила, что этот лес мёртв.

Я вообще не чувствовала никакой жизни. Ни от того как ощущалась земля, когда я на неё наступала, ни от воздуха, которым я дышала.

Здесь был лишь запах как у ржавого железа и чрезвычайно холодный воздух. Это было всем, что я чувствовала и я быстро устала от этого.

Я смотрела на покачивающийся из стороны в сторону хвост красного волка, когда тот шёл в тишине и вздыхала.

Я не знала, что делать с тишиной. Если бы я знала, что это произойдёт, то Верданди была бы… лучшим компаньоном, хотя что-то говорило мне, что я могла ошибаться.

— Эй, скажи уже что-нибудь.

— Я ищу возлюбленную, – на мгновение он остановился, сказал это и снова зашагал.

— Мне нравятся одноглазые девушки, что сжигают свои тела, увлекаемые своими чувствами, которые не угаснут. Если ты знаешь такую девушку, пожалуйста, дай мне знать.

— Скажи что-то, с чем я могу взаимодействовать лучше, чем с этим, это прозвучало так глупо.

Я легонько ткнула его бока носками своей обуви.

Кажется, ему было щекотно, так как его морда чуть скривилась, а уши слегка подёргивались, и он немного хихикал.

— Насчёт магии… – его морда вновь стала серьёзной.

— Изначально это не было тем, чем обладали люди. Это физическое проявление вещей, которые вызывали у людей желание, вести себя как противоположные, тому, чем они были существами.

Он продолжил говорить естественным тоном.

— В некотором роде, это напоминает сильное лекарство. Оно свободно существует, но не применяется в большинстве ситуаций.

— Так, например, это не то, что я должна применять на собственном теле.

Пробормотала я, закончив его предложение. Я начала поглаживать сквозь одежду шрам у себя на груди.

Соулу, руна солнца.

— Точно. Как правило, никто бы даже не стал пользоваться ей. Прямо как лекарство, она используется, когда необходимо. Она лишь навредит твоему телу, если злоупотреблять.

— Повторюсь, это не имеет к тебе никакого отношения.

Я отклонила его слова жёстким голосом, но он, кажется, не возражал и продолжил говорить.

— Ты делаешь именно это. Проще говоря, ты обрела действительно невероятную силу, но при использовании, магия откалывает от тебя куски. Это то же самое, что и горящая свеча. В итоге, ты будешь невероятно сильна, прямо как свеча – ярче всего за мгновение перед смертью.

— Просто дай мне… Я уже знала об этом, когда искала магию.

Ради своей подруги детства и ради себя, которая больше не знала куда идти…

Я начала сжигать свою жизнь.

— Времени, которое у тебя осталось не так уж и много. Пламя угасает в мгновение ока, оно лишь слегка колеблется, а потом пуф и оно исчезло. И ты должна отступить до того, как это случится с тобой.

— Не могу.

— Ты должна быть в состоянии.

Заявил он сильным тоном. Эмоция, которая промелькнула, казалась очень близкой к гневу.

Я остановилась. Почувствовав, что я остановилась, он тоже остановился в шаге от меня.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня, как бы спрашивая: «Что случилось?».

Ничего не сказав, я запрыгнула ему на спину и уселась на ней.

Сквозь свою одежду я ощутила его мех и тепло.

— Эй, прекрати делать такие вещи.

Его голос звучал почти как чужой.

— Ты должен позволить мне быть немного эгоистичной. Я хочу остаться такой.

Я зарылась своими пальцами в мех на его спине и опустив голову, закрыла глаза.

После этого красный волк сохранял молчание.

Я нежно покачивалась из стороны в сторону на его спине и вспомнила кое-что из прошлого.

Это не была какая-то важная история, да и произошло это, когда я была высотой примерно в половину от того роста, который у меня сейчас, история с моей подругой детства.

Аи так её звали. Записываемое тем же иероглифом, что и «украшать». Хотя в отличие от своего имени, она была довольно серым человеком.

Мы две, когда мы были маленькими, держали маленькую собаку, в небольшом парке. Не помню, что это была за собака, но каждый день мы приносили еду маленькой собачке.

Хотя, если быть точной, то «держали» было немного завышено, это не было чем-то настолько важным, скорее это больше походило на игру в дочки-матери.

И прямо как начало, конец этой игры наступил неожиданно.

Однажды маленькое животное умерло. Её шея была перерезана топором или чем-то подобным.

Единственным, что я могла вспомнить яснее ясного, были её обиженные глаза на её отрезанной голове.

Аи… она не плакала. Она только стояла сбитая с толку и пробормотала.

— Жизнь действительно хрупкая вещь, хах.

Я ощутила более сильное чувство «смерти» от слов Аи, нежели от лежащего передо мной трупа.

Тогда я так же действительно поняла, что означала смерть.

— Она просто исчезла, так просто.

Не беспокоясь о том, что её одежда испачкается, она обняла голову собаки своими руками.

Словно горюя о потерянной жизни, словно пытаясь теплом вернуть её обратно.

Но в итоге собака осталась мёртвой. Аи не заплакала, а я просто наблюдала за ними.

— Давай возвращаться, солнце уже село.

Всем что я сказала, стало такое глупо звучащее предложение.

И на следующий день…

Аи появилась с набором из двух ножей.

Только позже я узнала о том, что хобби её покойного дедушки было коллекционирование ножей.

Принесённые ей ножи были складными ножами с острыми сужающимися кончиками и тонким корпусом, но для маленьких нас они выглядели довольно большими.

— Один тебе, – были её слова.

Она не рассказала мне, зачем принесла ножи, почему решила взять их или почему отдала один мне. Я ничего не знала.

И та я, робко взяла нож из её рук.

Сталь ощущалась невероятно холодной и невероятно тяжёлой.

— Спасибо, – сказала я, взяв её за руку.

Она ощущалась мягкой, тёплой, но всё же хрупкой, как будто могла рассыпаться внутри моей.

«Жизнь действительно хрупкая вещь, хах».

Слова Аи постоянно повторялись у меня в голове.

После этого мы больше никогда не разговаривали о собаке.

И этот нож был со мной до сих пор.

Тогда я им не пользовалась, и никогда не думала о его использовании…

Никогда, в течение многих лет до тех пор, пока не поступила в среднюю школу. До дня вступительной церемонии, во внутреннем школьном саду…

Пока не увидела её, словно смесь из темноты и ночи…

Я открыла глаза.

Я была на спине красного волка, посреди Железного леса.

«А-ах, точно… Я почувствовала такой же запах, когда Аи сказала это».

«Это место наполняет запах смерти».

Может именно из-за этого я вспомнила вещи из своего прошлого.

Я дотянулась рукой до загривка волчьей шеи и нежно погладила его.

Я почувствовала касание меха, ощущение плоти и бегающей крови. Я чувствовала его тепло, признаки жизни.

Но в тоже время, я ощущала исходившее от этого волка сильное зловоние смерти.

Может быть, он пытался вести быструю и безрассудную жизнь или может быть он пытался побыстрее умереть, но в нём было что-то безнадёжное.

— Мы пришли, – одновременно с тем, когда он пробормотал это…

Без какого-либо предупреждения в Железном лесу возник проход.

Красный волк остановился, не издав и звука, как если бы предыдущей скорости изначально не существовало.

Я слезла с его спины и развернулась посмотреть на это.

Высокое дерево металлического цвета…

И в его тени фигура Отоа.

Её зелёные глаза были закрыты, её тело было облачено в красивое белое платье и в положении плода.

Её окружал полупрозрачный кокон.

— Это что ещё за чертовщина?

— Приготовления к тому, чтобы покончить со всем этим, – стоявший рядом со мной красный волк также взглянул на кокон.

Тогда я поняла, что он смотрел не на кокон, но на…

— Или быть может он пытается начать всё вместо этого.

Спящего на ходу рядом с коконом серебряного волка.

— Для нас здесь была отправная точка. И если мы сможем закончить всё здесь, тогда возможно мы всё-таки были благословлены… Вместо того, чтобы продолжать жить, у нас были гораздо более высокие шансы на спасение.

Его голос звучал как жалобы и серебряный волк открыл свои глаза.

— Но даже это было бы неожиданным благословлением.

На мгновение я увидела в красном волке цвет беспомощности.

И только тогда я поняла, что это охватывало всё, чем был красный волк.