Я вернулся в приёмную на первом этаже. Завидев меня, Ватару сразу поднялся. С немного напряжённым лицом он помахал мне рукой:
– Что-то сегодня долго. Что доктор сказал?
– Никаких особых отклонений. Говорит, всё идет на удивление хорошо.
После моих слов напряжение вмиг ушло с лица Ватару.
Так всегда бывает после медосмотра, сколько бы времени ни прошло, никак не привыкнем к этой напряжённости. Ни я, ни Ватару.
– Я немного устал. Можно я вперёд пойду посплю?
– Конечно! Там на заднем сидении одеяла есть, если что.
– Ага.
Взяв ключи, я один вышел из больницы. Машина была припаркована близко к въезду на внешнюю стоянку. Немного поколебавшись, я открыл заднюю дверь. Сбросив ботики, я укутался в одеяло и, поджав коленки, завалился на бок.
Возможно ли, что мой донор окончил свои дни в этой же самой больнице?
Обычно извлечение органов производится в той больнице, в которой умер донор. Я выяснил, что после того, как кровоток органа остановлен, есть ограничение по времени до момента, когда его ещё можно возобновить. У всех органов по-разному, а для сердца – это не более четырёх часов. Если ещё учесть передачу органа на транспортировку, остается часа три. Даже если ехать очень быстро, на машине не меньше километров трёхсот выйдет. А если на вертолёте, то хоть и зависит от ветра, около пятисот километров туда-сюда. В любом случае, будут расходы на отправку врачей, на топливо и на скоростные дороги.
Но доктор Уодзуми сказал: «К счастью, не пришлось тратиться на транспортировку.» Непонятно, почти не пришлось, или совсем не пришлось. Если совсем не пришлось, значит, высока вероятность того, что извлечение органа произошло в этой больнице. А если донор жил где-то поблизости, может быть, мы даже проходили друг мимо друга? Может быть, его семья, друзья, любимый человек всё ещё живут в этом квартале? Я знаю, что если бы мне сказали, что случилось, то осталось бы только согласиться, и что я ничего не могу сделать, но вряд ли удастся так легко избавиться от этих чувств. Фразой «Вот, значит, как?» не отделаться. Не могу я, просто приняв это сердце как часть меня, беззаботно продолжать жить.
Вынув из кармана смартфон, я открыл заметки и обобщил информацию:
Донор:
* Пол – неизвестно.
* Возраст – неизвестно (но вряд ли кто-то намного старше меня).
* Группа крови – АО.
* Если размер сердца подходит, значит ли это, что и телосложение не сильно отличается?
* Умер в этом районе – значит ли это, что жил тоже здесь?
Н-да, собственно, и обобщать-то почти нечего, даже обидно.
Я сохранил заметку и уронил телефон на живот. Подобрав одну ногу, свесил другую. Прикрыв глаза под послеполуденным солнцем, я задремал, и тут, быстро топая, вернулся разделавшийся со счетами Ватару. Увидев, как я свернулся на заднем сидении, он засмеялся:
– Уютно выглядишь, малыш.
– Хочу мороженое. Дорогое.
– Только скажи. В комбини если купим – пойдёт? – прищурившись, он засмеялся.
Стоит мне пожелать какую-нибудь мелочь, Ватару сразу делает радостное лицо.
– Кстати, когда выходил, видел Цукасу, – сказал он, пристёгиваясь.
– Да ну? – ответил я в тон ему, приподнимаясь на локте.
Старший брат жил отдельно и со времени той железнодорожной аварии я с ним ни разу не виделся.
– Беспокоился, как твоё здоровье. Видно по нему, что совсем замотался на работе, но всё равно выглядит, как настоящий врач, такой крутой!
– Ага... На общих вечеринках говорит: «Я стал врачом, потому что хотел вылечить своего младшего брата.» лишь для того, чтобы отхватить самую крутую красотку.
– Кто это тебе?..
– Он сам.
– Он же мой старший брат, как же та-а-ак?.. – простонал Ватару, уронив лоб на руль. Я был с ним полностью согласен.
Пару раз легонько пнув его с заднего сидения, я намекнул, что пора ехать. Словно в ответ на мой сигнал, машина плавно тронулась с места. Меня стало укачивать, и я снова вынул смартфон. Открыв другую заметку, быстро просмотрел её.
Донора нашли 18-го февраля. Если исходить из этой даты, то смерть мозга скорее всего была зафиксирована несколькими днями ранее. Состояние донора стремительно меняется, так что особо нет времени на поиск реципиента. Как стало известно из недавнего разговора с доктором Уодзуми, вероятность того, что донор был из дальней больницы, отпадает. Далее исключаем трупы, необходимые для расследования и пожилых людей...
15 февраля – Икедзири Цугуми, девушка, 17 лет.
16 февраля – Хасэгава Тайга, мужчина, 30 лет;
Сугиура Нацуми, женщина, 28 лет.
17 февраля – Ооиши Асука, женщина, 23 года.
Кто же из этих четверых – мой донор?
