– Ясненько. Значит, снова не смог сесть на поезд, – подытожил доктор Уодзуми.
Вчера по пути в школу мы с Норой так и не смогли сесть на электричку.
Вернее, я не смог.
– Попытался войти, но ноги как будто отказали...
Пока я шёл к станции, я ничего особенного не думал об этом поезде. Но как только поезд прибыл к платформе, я словно остолбенел. В голове всплыло то ярко-красное свечение, которое я видел в день аварии, когда погибли люди, и я не смог ничего с этим поделать. Когда дверь вагона открылась, мои ноги не смогли переступить даже жёлтую пунктирную линию на краю платформы. В итоге пришлось ехать в школу на такси. Когда мы выбрались из машины, все взгляды мгновенно обратились на нас. Случайно оказавшийся там Ао подшутил над нами, за что сразу же получил от Хачи. А тут ещё и Мике на них набросился, и все они повалились. А потом стали гоняться друг за другом...
– Ну что ж, спешить нам некуда, правда?.. Электрички и сегодня и завтра, каждый день до ночи ходят, – успокоил меня доктор.
– Но ведь я раньше мог ездить! Теперь, когда я не могу делать то, что мог делать раньше, я думаю: а что, если так же, как сегодня, и завтра не смогу тоже?..
Доктор Уодзуми, опустив голову, прикусил губу и отложил в сторону планшет, на котором писал.
– Ты что, старичок, что ли? Будешь беспокоиться об этом, когда тебе стукнет пятьдесят. Ты, с какой стороны ни глянь – ещё младенчик. Сегодня не можешь что-то делать, а завтра вдруг раз! – и уже можешь. Но важнее другое...
– Что?
– Ты недавно говорил, что бегал, что есть мочи.
Неделей раньше я догонял Какеру. Бежать само по себе было восхитительно. Кроме того, после бега не было никакой ни одышки, ни слабости.
– Странно, – произнёс доктор и, скрестив руки на груди, нахмурился.
Когда он сделал серьёзное лицо, я сжал ладонями коленки.
– Конечно, операция прошла успешно, и восстановление идёт хорошо. Но ведь ещё и двух месяцев не прошло. Сердце донора пока вроде не должно прочно укорениться в твоём теле. Если в таком состоянии бегать, обморок – обычное дело.
– Но я правда мог бегать! У меня даже пульс не участился.
– Может, ты спал с открытыми глазами и тебе приснилось?
– Невозможно. Есть свидетели.
«Странно, странно...» – будто обращаясь к самому себе, не переставал повторять доктор.
– Пересадка сердца – операция серьезная. Организм слабеет и у тебя сейчас не должно быть физической выносливости. А ты говоришь – бегал... При том, что раньше никогда не бегал.
– Да бегал я!
– ...Конечно, в будущем ты сможешь заниматься физкультурой, но это должно было быть делом более далёкого будущего...
Помотав головой, доктор стал раскачиваться на крутящемся стуле. Видимо, придя к какому-то решению, доктор снова встретился со мной глазами.
– Я посоветуюсь с другими врачами, и с хирургами тоже, а ты пока постарайся не бегать, ладно?
– Что?!..
– А вдруг в следующий раз ты свалишься? Не хочешь ведь снова загреметь в больницу.
– ...Понял.
Но ведь он сказал, что и с хирургами будеть говорить...
– Старшему брату тоже скажете?
Ни ему, ни Ватару, ни даже Норе я не сказал, что бегал в тот день.
Ведь брат, если и обрадуется такой новости, насупится, сделает недовольную гримасу и отругает. Но всё-таки я понимал, что мой бег в тот день был чем-то необычным, поэтому сказал доктору Уодзуми. Уж он-то от меня ничего не скроет.
– Даже если прямо не сказать, когда-нибудь всё равно дознается. Тебя беспокоят твои братья, но ведь Цукаса особо к тебе не придирается, разве что ты не выкинешь какую-нибудь глупость.
– Но...
– Что, есть планы по выкидыванию глупостей?
– Нет.
– Ну, тогда порядок. Еще немного понаблюдаемся, а потом будем увеличивать количество времени, которое ты проводишь в школе. Или может попробовать-таки поговорить с Цукасой?.. А, следующий медосмотр будет семнадцатого числа, а это значит, что его не будет...
Почесав голову ручкой, доктор Уодзуми стал что-то писать в моей медицинской карте. Он монотонно ворчал себе под нос, будто произнося заклинание. Казалось, что он уже погрузился в какие-то совсем другие мысли. Такое с ним не раз случалось. Ожидавшая у двери медсестра позвала меня и я покинул врачебный кабинет.
Вернувшись в приёмную, я сказал Ватару только: «Наверное, разрешат проводить в школе больше времени.»
Я снова решил пойти вперёд к машине. Опередив Ватару, я вышел из больницы и сразу же достал мобильник. Дозвонившись, прижал трубку к уху. Перед тем как позвонить, я взглянул на часы, был час дня. В это время уже должен быть обед. После долгих гудков Мике взял трубку:
– Ал-лё-ё-ё!
– А, Мике? Сейчас можешь?
Шелестя в трубке, издалека послышался веселый разговор.
– Чего тебе? Ты там как?
– Я насчёт Норы.
– Норы-ы?
– Не знаешь, с ним сегодня ничего не произошло?
Вчера на нем было три красных линии. Те, что в углу рта и на щеке, сразу превратились в мелкие ранки, но я хотел предостеречь его о той, что на руке.
Однако вчера с ним больше ничего не приключилось.
