На экране смартфона ясно отображалась красная линия.
– Так это ты её нарисовал?
Я был настолько убеждён в своих словах, что выпалил это, не дожидаясь ответа.
Есть только одно объяснение тому, почему смартфон видит эту линию, хотя обычно на экранах приборов они не видны.
Всего-то и нужно, что обычный красный маркер.
Если это самая рядовая линия, понятное дело, кто угодно её заметит.
Вот почему Мике её и обнаружил.
Нора сам по себе не может видеть эти линии, но он у меня спрашивал, как они выглядят. Поэтому он вполне мог это сделать, нет, наоборот, кроме него никто больше не мог.
«..Почему я сразу не заметил?»
Хорошенько присмотревшись к Нориной линии, я увидел, что она слегка изогнута. А настоящие линии, которые мог видеть только я, всегда были ровные, будто вычерченные по линейке. Но ведь у руки есть изгибы, да и кожа имеет свойство упругости, видимо, ему не удалось её ровно провести. Нет под рукой настоящей красной линии, чтоб сравнить. Не уверен на все сто, но, кажется, и цвет немного отличается.
Мне не нужно было спрашивать его, зачем он это сделал. И так понятно, что это не ради шутки. И не издевательство никакое, или там привлечение внимания.
Опять, всё «ради меня».
«Он, что, хотел доказать, что ни за что не поранится? Или есть другая причина?»
Нора как воды в рот набрал и даже не пытался что-либо сказать.
Если не можешь отрицать, это всё равно что согласиться.
Голова отяжелела от отчаяния, как будто разбилось что-то ценное.
Нора не способен на злой умысел, скорее наоборот.
То самое «ради меня».
Для меня, думая обо мне, он нарисовал эту поддельную красную линию.
Я понимаю, что он сделал это из добрых побуждений. Если бы его стратегия сработала, то я стал бы думать, что раны не обязательно должны появляться в ста процентах случаев, и тогда я бы немного успокоился. Я знаю, что ты сделал это для меня, имея в сердце добрые намерения.
Для меня. Ради меня.
Ради меня.
Ао сказал мне, что можно без смущения принимать помощь окружающих, но что-то не получается у меня принять это.
«Ты хоть понимаешь, что я чувствую, когда на тебе появляется хоть одна красная линия?!.»
Ладно, если ссадина. А вдруг глубокая рваная рана. А что, если будут задеты крупные кровеносные сосуды или нервы? А вдруг будет перелом?.. Или вообще конечности лишишься?!.
«Ты ведь понимал, насколько я буду переживать!»
В глазах стало горячо, и где-то в носу заболело.
Вот красная линия, вот Нора исчез, если с ним что-то случится, что мне делать?
Ты пытался помочь мне, а получилось, что растоптал мои чувства.
– Слушай, Нора.
До каких пор, интересно, я буду слабым ребёнком?
Благодаря пульсирущему донорскому сердцу, мне больше нечего бояться, что жизнь внезапно закончится. Понемногу становясь здоровее, я cмогу делать всё больше вещей. И всё-таки до сих пор бывает, что у меня отнимают и не дают сделать то, что я могу и хочу сделать.
– По-твоему, я – хиленький ни на что не способный чувачок?
Говорят, что хотят помочь, а сами ничего не дают делать.
Я хочу быть опорой тем, кто рядом, хочу помочь тем, кто мне дорог, разве мне этого нельзя?
Но не в этот раз.
Точно, так было всегда.
– Так что, и дальше... всегда так будет?
Мне никогда не стать ему равным другом. Вроде он сделал это для меня, но что-то мне не весело. Не чувствую ни радости ни благодарности. Мое доверие к Норе растворилось чувством отчаяния и досады. Обида, гнев и печаль подступили к горлу.
Я ничего не мог поделать со своим горем.
– Лучше бы я никогда не говорил тебе об этих красных линиях.
Лучше мне никому о них не говорить.
Тогда бы ты ничего такого не сделал и не думал бы так обо мне.
Когда вижу очередную красную линию, остро осознаю своё бессилие. Но вместе с тем я надеялся, что есть что-то единственное, что я смогу сделать. Если бы можно было найти способ изменить судьбу этих линий, то это мог бы сделать только я. Испытывая отвращение к этим линиям, я в то же время полагался на них, питал в отношении их надежды.
Но если ты так думаешь, то и лучше, если их не будет.
Они мне не нужны.
Поскольку сами они не исчезнут, хочу притвориться, что не вижу их.
– Всё равно ведь я ничего не могу.
Вижу я их или нет, способен я на что-то или нет, ничего не меняется.
Все люди как-то ранятся в течение жизни.
Хоть ты видишь эти линии, хоть нет - в любом случае они получают свои травмы.
И моя сила тут ни при чем.
В конце концов, я ничего не могу.
«Тама...»
Нора протянул ко мне руку.
Наверное, хочет меня утешить, сказать, что это не так.
Я оттолкнул его руку и отступил.
Я был истерзан всеми этими случаями, когда мне не дают ничего делать, говоря, что это всё ради меня. Когда я вижу красные линии и ощущаю своё бессилие.
«С меня хватит.»
Мне больше не хотелось его добрых чувств.
Мне тошно от твоей доброты.
