– Когда-то Ватару сильно заболел и был на краю жизни...
– То есть, не ты, а он?
– Да.
Это было за несколько месяцев до момента, когда была сделана та фотография, перед тем, как я пошел в начальную школу.
– Тогда мамы уже не стало, а у отца одна командировка за другой. Так что в основном со мной возился Ватару.
Нас всего было трое детей, но у одного из них врождённый порок сердца, и расходы на лечение растут. Отцу ничего не оставалось, как возложить дом и меня на двух других братьев.
– В день, когда Ватару заболел, с утра... нет, думаю, ему стало хуже задолго до этого. Отец был как раз в командировке, а этот козёл почти не бывал дома, и Ватару перетрудился.
– Очень похоже на него, – согласился Мике.
Ватару тогда было лет меньше, чем мне сейчас. Он всегда заботился прежде всего обо мне, а о себе думал в последнюю очередь. Ни на кого, ни даже на старшего брата, он не полагался и вот его тело, которое он совсем забросил, возопило.
– Он не мог даже встать с дивана, сразу падал обратно. Он настолько выбился из сил, что не мог встать, даже когда я его звал. Его лицо было красным и горячим, он постоянно кашлял, тело била дрожь. Я, шестилетний, не мог понять тогда, почему Ватару вдруг стал таким. Сколько бы я его не звал и не тряс, он не отвечал, и я почувствовал, что что-то не в порядке. Я испугался, но понял: надо звать на помощь.
В то время я знал только два телефонных номера.
Первым был мобильный номер Ватару.
– Я хотел, чтобы он вернулся и помог...
Второй номер...
– Я позвонил этому козлу.
Я едва умел обращаться с телефоном, только кнопки цифр мог нажимать. И этот номер стал сейчас единственной палочкой-выручалочкой.
– И он не взял трубку? – осторожно предположил Мике.
Я отрицательно покачал головой и опустил глаза.
– «Я сейчас занят, нет у меня на вас времени. Сами разбирайтесь ...достали уже.» – вот как он ответил.
Он сказал, что он занят. Было похоже, что он находится в каком-то суматошном месте. Со всех сторон доносились голоса и звуки механизмов. В таких местах обычно приходится повышать голос, чтобы тебя расслышали. Может быть, он был в караоке или игровом центре.
– Тем не менее, я рассказал ему о Ватару. Что он внезапно свалился и не может встать. Что ему совсем плохо. Что он не перестаёт кашлять. Но всё напрасно.
Выслушав безмолвно все мои жалобы, после продолжительного вздоха он сказал:
– «И что с того?»
Он отмахнулся от меня полным раздражения голосом. Чем отчаяннее я напирал, тем холоднее он становился. В итоге он отключился, а дозвониться снова так и не удалось.
Других взрослых, у которых можно было попросить помощи, не было, и времени на замешательство не было.
Потому что в гостиной был Ватару, который задыхался из-за кашля.
Сейчас я понимаю, что надо было вызвать скорую. Но тогда я до этого не додумался, а если бы и догадался, то скорее всего, я не знал её номера.
– Поэтому я выбежал из дому, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.
А ведь я раньше никогда не выходил на улицу один. В соседних домах людей дома не было. А вдруг никто не придёт спасти Ватару? Если даже кровный родственник отказался помочь.
– Ребёнок, который в слезах бродит туда-сюда по улице в лёгкой одежде и одной туфле, выглядит странно. Меня окликнул случайный прохожий. Это был доктор Уодзуми.
– Это же твой лечащий врач? – вспомнил Нора.
– Да. В то время у меня был другой лечащий врач. Так вот, доктор Уодзуми, выслушав меня, пришёл вместе со мной к нам домой.
Увидев, в каком состоянии Ватару, он немедленно отвёз его в больницу.
– Ватару схватил воспаление лёгких. Не обращая внимания на своё состояние, он его запустил, и возникло осложнение. А у меня тоже случился приступ, и я долго провалялся в больнице. Думаю, что сердце просто выдохлось от беспорядочной беготни по холодной улице.
Когда Ватару уже выздоровел, я всё никак не мог выписаться, и пока я был в больнице, время года сменилось. Ни в церемонии поступления в младшую школу, ни в походе я не смог принять участия.
– И за всё время этот козёл ни разу не пришел меня проведать. Хотя даже мой занятой отец приходил.
Мне стало ясно, как относится ко мне старший брат.
– С тех пор между нами пропасть.
– И дальше так будет? – спросил Нора.
– Да. Знаю, что неправ, но... ничего не могу с собой поделать.
Мике крепко хлопнул меня потупившегося по плечу:
– Не-не-не, да ты на меня-то не смотри!
– Мике, так по плечу треснуть - у Тамы будет перелом, – урезонил его Нора.
– Какой нафиг перелом! – возмутился я.
– Ну ладно вам, я вот, например, ненавижу своего отца, у которого полно любовниц. Но как бы ни бесило, не раздражало это всё, эта штука под названием семья – от неё никуда не денешься.
Мой чёртов старший брат, как бы он меня терпеть не мог, сколько бы я ему ни мешал, не может просто взять и бросить нас.
Возможно, не привязанность между родными, а репутация и узы долга заставляют поступать так.
В целой вечности мне не увидеть на нём лица родного брата, которое он делал тогда, на этом фото.
Ведь он...
