– Вот убийца моего брата, – сказал Мике.
Глаза его потемнели от гнева, ненависти и печали.
Я не мог взять в толк, о чём он, и лишь губами механически повторил его слова. Он затрясся в беззучном смехе и впился ногтями в мою грудь. Дыхание моё замерло от боли, притуплённой одеждой, но я не мог оторвать от него взгляда.
– Разве я не говорил раньше? ... Что мой брат умер.
Я вспомнил, как он рассказывал мне о своём брате.
Тогда он сказал, что это было похоже на самоубийство. Видимо, с тех пор он питал сомнения в отношении причины смерти брата. Может быть, он нашёл какие-то факты?.. Или же...
– В ту ночь шёл дождь. Я поссорился с братом и пошёл к нему домой, чтобы помириться.
Где-то глубоко в ушах зазвучал звук дождя, и я будто оказался в том сне со знакомым пейзажем. В этом иллюзорном дожде, который наполнил всю комнату, я не мог сделать ни вдоха.
– Вдруг до меня донёсся визг тормозов. И тут же – бам! – как буто удар. У меня появилось дурное предчувствие и я побежал... Сначала я увидел его...зонт. Он подкатился к моим ногам, а... за ним тонким ручейком... кровь... бежала по земле... и там... лежал мой брат, – рассказывал Мике, запинаясь, дрожащим голосом.
Его голос то и дело срывался, при каждом вдохе по коже пробегали мурашки. Глаза не видели меня, который был прямо перед ним, в них кипела ненависть к воспоминанию, которое нельзя стереть.
– Водитель, вцепившись в руль, растерялся... В тени того грузовика стоял человек. Не открывая зонта, он посмотрел в мою строну. Я окликнул его и... он сбежал. Странно, да? Стоять вот так одному посреди дождя и не открыть зонт. У него на глазах произошла авария, а он сбежал!...
На его ресницах блеснули слёзы.
– Он убил моего брата. Его лица я никогда не зубуду.
Так он знал, что это никакое ни самоубийство или несчастный случай!
Мике закусил губу, чтобы не разрыдаться от горя. Его трясло.
– Я всем говорил, что это не самоубийство, но никто и слушать не стал. У него была другая мать, так что его даже не опознали. А отец просто слился. Матери ведь в живых уже не было, и ему было наплевать.
Слёзы, скопившиеся в уголках его глаз, упали и побежали холодным ручейком по моей горячей щеке.
Я уже не знал, чьи это слёзы – его или мои.
– Что ж, кроме меня некому!.. Разве я могу допустить, чтобы кто-то убил моего брата и жил как ни в чём не бывало?!
Под рукой Мике моё леденеющее сердце качало через все тело остывшую кровь.
– Поэтому я прочесал всех знакомых брата и нашёл-таки. Он был на выпускной фотке старшей школы.
Всё это время я хотел узнать что-нибудь о моём доноре.
Что был за человек, что любил, что хотел сделать... не было и дня, чтобы я не искал ответа.
Только вот...
– Шиина Тооя, – произнёс Мике.
...мне не хотелось знать...
...что тот, кто меня спас, дал мне шанс жить дальше, убил брата Мике.
Что я обязан жизнью тому, кто лишил Мике самого важного в его жизни человека.
Этого мне бы лучше не знать.
– Вот как его зовут, – голос Мике оборвался.
Я не могу ему ни слова сказать, даже руку не мог протянуть, чтобы утереть его слёзы.
Такого права у меня нет.
– Я нашёл его как раз, когда пошёл проведать тебя в больнице. Имя нашлось случайно, уже с диагнозом смерти мозга. Пересадка была сразу после этого, и кто бы мог подумать, в нашей больнице! Отец... своими руками... пересадил!
Руки Мике вцепились в моё сердце, содрогаясь от рыданий.
Гнев, печаль, ненависть, все его страшные чувства болью пронзали мою грудь.
– Ты всё знал?... Чьё... у меня сердце?..
– Да.
– Ты знал и...
Так это он положил мне белую кнопку в туфель?
Странные слухи поползли из футбольного клуба. Мике хоть и не входит в него, часто играет в футбол.
Когда свалилась та ваза, никто не знает, где он был.
Когда Нору заперли на крыше, Мике знал, что после медосмотра я пойду в школу.
И с лестницы спустил, значит, тоже... он?
– Всё это сделал я. Я знал, когда ты приходишь в школу, так что это было не сложно. Но я бы быстрее управился, если бы никто не мешал.
Я не хотел этого знать.
– Помнишь тот раз, когда я у тебя ночевал?
Я сразу понял, о чём он.
Проснувшись посреди ночи я увидел, как он сидит, дрожа, с канцелярским ножом в руке.
– В тот раз, на самом деле я думал тебя убить. А ты взял да и проснулся. Повезло, что ты всё не так понял.
Он коротко хихикнул сквозь слёзы.
– Помнишь, ты говорил? Что не боишься быть забытым, а больше всего боишься, что твоя смерть сделает кого-то несчастным. Да ты насмехаешься?!
Его крик будто окрасился кровью, дыхание перехватило.
– Я никогда не забуду ни брата, ни Шиину Тооя, как я могу забыть?! Пока это сердце продолжает биться, нет мне счастья!
Его преследовали мысли о покойном, и, не в силах уйти от этой боли, он решил, что лучше бы это сердце остановилось.
– Так что, будь добр... сдохни, Тамочка.
