Что, если эти красные линии всё-таки что-то значат?
На меня надвигался грузовик.
Время замедлилось и стало густым и плотным.
Отлетевшая от номерного знака грязь, след от дворника на лобовом стекле, царапина на боковом зеркале, поля шляпы водителя, глядящего куда-то вдаль – поток бесполезных деталей хлынул в мозг. И в такой момент какая-то часть сознания со всей бесстрастностью моделирует будущее.
Кабина машины высокая, так что, скорее всего, это конец. Водителю не заметить меня, катящегося по дороге.
Мгновение, казалось, никогда не остановится, а грузовик вот-вот...
– Тама!
Кто-то схватил меня за руку, и время мгновенно обрело свою прежнюю скорость. Притянутый рывком, я полетел лицом вниз и по инерции на кого-то завалился.
Позади с рёвом пронёсся грузовик.
Приподнявшись, я увидел лицо того, кому пришлось смягчить моё падение.
– Ао!..
Он обнял меня.
– Слава Богу! Слава Богу, успели, ты цел...
За плечом у всхлипывающего Ао стоял остолбеневший Мике.
И тут между нами встала фигура.
– Нора!
На мой оклик он не оглянулся.
– Мике.
Его спина излучала гнев.
–.......
Мике весь сжался под напором этой ярости.
Нора схватил Мике за руку и отшвырнул его на середину дороги. Откатившись, Мике извернулся и, улучив момент, поднялся на ноги. Стоило ему на секунду отвлечься, как Нора врезал ему с ноги.
– Прости, – сказал Ао дрожащим голосом, продолжая сжимать меня в объятиях. – Когда свалилась та ваза, мне показалось, что я видел Мике.
– Что?..
– Чем-то он был похож на Мике... И потом у меня всё время было какое-то гадкое чувство внутри, но явных доказательств не было, и... мне так хотелось верить, что он не способен на такое...
Так вот почему он всегда был рядом.
Когда Нору заперли на крыше, а он ждал меня у главного входа, и потом мы вдвоём с ним искали Нору, на самом деле он пытался защитить меня. А когда он мне показывал свой альбом, ему до смерти не хотелось бросать меня одного.
– Когда Нора сказал, что оставил вас вдвоём, и никто из вас не брал трубку, я перепугался... подумал... если ты умрёшь... если Мике убьёт тебя... что я буду делать?! Прости... Прости меня, Тама!..
Он был рядом, чтобы защитить меня и оградить Мике от роковой ошибки.
А я не понимал всего этого и вот, что со мной приключилось.
– Хватит...
Те двое грузытся, этот рыдает...
– Эй вы там, стойте! Хватит уже!
Изогнувшись всем телом, я потянулся правой рукой к сцепившимся Норе и Мике.
То, что я увидел, заставило меня широко раскрыть глаза от изумления.
Моя вытянутая рука вместе с ладонью была испещрена красными линиями. То же было и с левой рукой, я увидел это в окне стоящего рядом небольшого грузовика.
Красный.
Красный, красный, красный...
Красный!
Всё красное....
Лицо, шея, не было места на моём теле, где не было бы красных линий. Их было даже больше, чем всех тех линий, которые я видел в той железнодорожной аварии.
Я оглянулся по сторонам и взгляд мой остановился на погрузочной платформе маленького грузовичка.
Если подумать, линии, визникшие на Мике, какие-то необычные. Те, что появились на нас с Норой, сразу же обернулись ранами. А на Мике они держатся уже несколько дней.
Исключение существовало только для Мике.
На погрузочной платформе минигрузовика был навалены древесный лом, который опасно раскачивался. Тряска становилась все сильнее, и трос, удерживающий доски, наконец развязался. Дребезжа, железо и древесина угрожающе накренились и нацелились на...
– МИКЕ!
Вырвавшись из рук Ао, я вылетел на дорогу, пронёсся перед Норой и оттолкнул ошарашенного Мике.
Гора древесины нависла надо мной...
Приготовившись к смертельному удару, я закрыл глаза.
«...По-моему, нет ничего плохого в том, чтобы делать что-то для себя. Так же, делаешь ли ты что-то для других или нет – ни в том ни в другом нет ничего плохого. Так что береги это сердце, раз уж оно тебе досталось.»
Прости, Нора. Но ведь я только и делаю, что о себе забочусь.
«Послушай-ка, Тама. Твоё сердце всё ещё бьётся. Видишь, твоё тело хочет жить! Ты не можешь сдаться раньше твоего сердца!»
Ватару, я знаю, что сердце – независимый орган. Оно никак не связано с моей волей, а просто мышечный насос, который снабжает тело кровью. Оно просто бьётся и, таким образом, связывает тебя с жизнью.
Я привык думать, что там, в моём сердце, никакого сознания нет.
Но сердце Шиины Тооя, теперь уже моё сердце, жило ради этого момента.
Если у этих красных линий и был какой-то смысл...
...То всё это, несомненно, было только ради этого момента.
В моей голове кто-то ответил на мои мысли:
«Вот как? Что ж, пусть будет так...»
Вот и славно. Мне этого достаточно.
Если Мике, Нора и Ао в порядке, мне большего и не надо.
И всё-таки немножко грустно, что меня среди них нет.
«....чего? Вот глупый. Хорош строить из себя крутого! Смотри!»
– Тамочка!
