«Внимание! Уважаемые пассажиры! На участке от станции... до станции.. произошла авария. Есть пострадавшие...»
На относительно небольшой станции поднялся переполох: кто требовал информации, кто – пересадки на другой транспорт. Из окна служебного помещения я смотрел, как люди напирают на станционных служащих, заполнив оба прохода с турникетами. Это Нора увел меня оцепеневшего с платформы и привел в комнату для персонала. Работники станции приняли во внимание состояние моего здоровья и с радостью предложили некоторое время побыть у них. В комнате были еще человек с костылем и беременная женщина. Они сидели, опустив головы, и сжимали в руках телефоны.
-Ну как, успокоился?
-Да...
Нора стоял рядом со мной. Кто-то приклеил пластырь на его ссадину. Я пробежался взглядом по его рукам и лицу, чтобы проверить, нет ли там еще красных линий.
– Тама, – одернул меня Нора так, будто хотел присмирить непослушного ребенка. В ответ я закрыл лицо обеими руками. – Это уже пятый раз. Сколько еще будешь проверять, пока успокоишься?
– Прости.
После аварии, в голове то и дело возникали неприятные вопросы, заставляя меня вздрагивать. Все они начинались со слова «если». И всякий раз я не мог удержаться от того, чтобы не искать глазами те самые линии.
Эти красные линии – никакой не обман зрения. Хотя кроме меня их больше никто и не видит, я убедился, что в месте их появления на теле человек обязательно получает травму. Травмы могут быть разной степени тяжести, и непонятно, сколько их может быть одновременно. Что касается времени между появлением линии и ранением, пока еще мало информации, чтобы вывести среднее. Я не знаю, когда Нора поранил щеку, поэтому вычислить не получится. И почему они возникают, тоже непонятно. Сплошные вопросы, и никаких ответов, кроме одного: это не галлюцинация.
Что первично – линия или ранение? Это из-за линии люди ранятся, или она появляется только там, где будет ранение? Курица или яйцо?
Но ведь у Норы линия на тыльной стороне ладони появилась в тот же самый момент, когда я заметил все остальные линии. Если бы мы не сошли на этой станции, то он бы поранился не из-за того, что протискивался сквозь толпу....
А из-за того, что...
Мои молчаливые размышления нарушил треск распахнувшейся двери:
– Тама!
Ватару пулей влетел в комнату.
Найдя меня глазами, он подскочил ко мне, раскинув руки. Не успел я рот открыть, как он изо всех сил сжал меня в объятиях вместе со стулом. Вскоре и старший братец вошел в комнату.
– Тама!.. Слава Богу... Слава Богу!
– Ва.. Ватару.... дышать н-нечем...
– В новостях показали... подумал: это же твой поезд! А ты... всегда садишься в первый вагон.. так что... так что!..
Мне стало жарко в крепких объятиях Ватару. Не только руки, всё его тело дрожало, даже смотреть на него не нужно было, чтобы понять, что он плачет. Я протянул руку и легонько обнял его в ответ.
– Да, меня в поезде немного укачало, вот и вышел.
Стоило мне это сказать, как он сжал меня еще сильнее. Кивая в ответ на мои слова, Ватару содрогался всем телом, рыдая. Он не мог сдержаться и мне было тяжеловато под его весом, но это все пустяки.
– Тама...
– М?
– Тама... Тама!
– Ну чего, Ватару?
– Братом называй меня, ну?..
– Угу.
Поглаживая трясущуюся спину Ватару, я поглядывал на старшего братца.
Он пощупал мое запястье и шею, спросил: «Как ты?»
– Не то, чтобы очень.
– Ещё бы. Ну, пульс вроде в норме. Отеков тоже вроде нет. Учащенное сердцебиение, головокружение, голова не болит? Чувствуешь себя разбитым?
– Да нет.
– Ну вот и славно. Сегодня иди домой. Никакого умственного и физического переутомления.
Вспомнив о Мике, я взглянул на Нору.
–Я ему уже сообщил, – сказал он.
Вопрос о Мике не шел у меня из головы, но Ватару меня сейчас ни за что не отпустит. Я уже не мог понять, то ли он меня все ещё обнимает, то ли устал уже обнимать, то ли просто сжал и не отпускает.
– Тама, любимый мой брат, я тебя так люблю...
– Да понял я уже, понял, я тебя тоже. Прошу, не заливай мою куртку соплями.
На минуту мне показалось, что я поддерживаю пьяного товарища.
Старший брат раздраженно схватил Ватару за волосы и силой оторвал его от меня:
– Эй, если что-то понадобится, позвони в больницу. Если меня не будет, господина Мияке попроси, чтоб позвали.
– А... тебя может не быть?
– Я еду на место аварии. По дороге зашел посмотреть, что тут с Тамой.
С видом врача он вышел из служебной комнаты.
***
Авария произошла чуть дальше от той станции, на которой мы сошли. Причина еще не ясна, известно только, что головной вагон экспресса сошел с рельсов и опрокинулся. Вслед за первым вагоном перевернулись второй и третий. Повреждения достигли четвертого вагона. Сошедший с рельсов поезд по инерции снес ограду и вылетел на дорогу, сбивая прохожих и машины. Движущиеся автомобили врезались друг в друга, авария все больше разрасталась...
Только потом я узнал, что раненых было 243, погибших - 56.
Что если...
Если бы в тот момент я не увидел красные линии, нас с Норой тоже бы уже не было?
А если...
Что мне делать, если я вижу красные линии? Что, если я сам как-то связан с ними?
Если...
Что, если от них нельзя спастись?
