Миё считала, что расслабляться гораздо сложнее, чем продолжать давить на себя.

– Ты ведь даже во время нашей поездки в поместье выложилась до предела, не так ли?

– Не думаю, что это имеет какое-то отношение к данной ситуации... 

– В последнее время ты перестала прислушиваться к моим словам, ты знаешь об этом?

Киёка надулся, и Миё потеряла способность продолжать свои лучшие протесты.

Дело было не в том, что она хотела работать.

До недавнего времени понятие "свободное время" было для неё чуждым. Поэтому, когда ей сказали делать то, что она хочет, это её расстроило.

С точки зрения девушки, работать было гораздо предпочтительнее, чем сидеть и ничего не делать. Кроме того...

– Но я хочу что-то делать. В моих жилах тоже течёт кровь Усуба.

Дело было не в том, что Усуи может быть её настоящим отцом, и не в том, что нужно что-то сделать, чтобы остановить самого человека.

Усуба – её дед Ёсиру и Арата – признали её как родную. Она не могла закрывать глаза на Усуи, который тоже был связан с Усуба, как будто это её не касалось.

Миё чувствовала, что на ней лежит ответственность как на кровной родственнице, и очень хотела разделить эту ответственность.

– И всё же...

– Ну же, командир, почему бы и нет? Миё будет в целости и сохранности, если я буду рядом! – уверенно заявила Каоруко, стуча кулаком по груди.

– Госпожа Дзинноути. 

Миё была уверена, что Киёка разрешит ей работать, ведь на её стороне был ещё один военный. Она не знала, что слишком поспешила, чтобы облегчение не охватило её.

– Дзинноути, ты не очень хорошо всё обдумала. Мы имеем дело с Наоси Усуи. Неважно, насколько ты опытен или умел, когда ты противостоишь ему. Стоит ослабить бдительность, и он в один миг лишит тебя жизни.

Киёка сузил глаза, но Каоруко, не дрогнув, ответила ему тем же.

– Я всё тщательно обдумаю. Просто мне кажется, что, заставляя человека, которого мы должны охранять, сидеть и терпеть, мы не сможем её "защитить". По крайней мере, это не совсем то, что я считаю "обязанностью телохранителя".

– Какое дерзкое заявление.

– Несмотря на то, что ты можешь подумать, в старой столице я всё ещё выдающаяся военная женщина. Я тренируюсь каждый день, хочу я этого или нет.

– Пожалуйста, Киёка. Я не причиню вам никаких неприятностей. Я буду слушаться приказов Дзинноути и не покину станцию. Пожалуйста.

Миё горячо заступилась за себя, заставив Киёку испустить ещё один вздох.

– Ха-а. Хорошо, если ты настаиваешь. Но я не могу позволить тебе участвовать в военных делах. Это будет не что иное, как работа по хозяйству. Ты не против?

– Да, я не против.

Услышав однозначный ответ Миё, Киёка в раздражении поднёс руку ко лбу.

Его реакция натолкнула Миё на мысль, что она навязывает ему ненужные хлопоты. Возможно, так оно и было.

В этот момент её энтузиазм угас, и чувство вины подтолкнуло девушку к тому, чтобы отказаться от своей просьбы.

– Ты опять слишком много думаешь, да, Миё?

– А?

Киёка резко передёрнул плечами, уловив в её сердце какие-то чувства.

То, что мысли Миё постоянно закручивались в самом худшем направлении, вошло у неё в привычку. Ведь если она с самого начала предвидела, что всё пойдет плохо, то сможет пройти через всё, что преподнесёт ей жизнь, с наименьшими потерями.

Но Киёка прекрасно понимал это, поэтому он просто улыбнулся своей невесте.

– Миё.

– Д-да?

– Я знаю, что выгляжу не лучшим образом, но, думаю, я способен сделать пару поблажек своей невесте. Не беспокойся об этом.

В этих словах не было ничего особенного. Это были обычные чувства будущих дружных супругов.

Однако это не помешало Миё почувствовать, что её лицо сейчас вспыхнет.

Отчасти потому, что ей было неловко слышать, как он называет её просьбу "поблажкой", а отчасти потому, что по улыбке Киёки было ясно видно, что он находит её милой и очаровательной.

– Неужели он всегда был таким милым?

Как бы то ни было, её сердце не выдержало. Миё опустила глаза, так как у неё закружилась голова.

– Хорошо. Спасибо… – сумела ответить она между короткими вдохами, на что Киёка удовлетворённо кивнул.

– Однако прежде чем приступать к работе, тебе нужно изучить план здания. Как насчёт того, чтобы попробовать осмотреться сегодня?

– О, в таком случае я могу послужить ей гидом, пока буду её охранять.

Каоруко энергично вызвалась помочь, и на этот раз одобрение последовало незамедлительно.

– Хорошо. Поручаю это Вам.

– Спасибо за помощь, госпожа Дзинноути.

– Оставь это мне! Я проведу для вас экскурсию сверху донизу.

Так Миё вместе со своим телохранителем Каоруко стала осматривать станцию.

Однако, когда пришло время покидать офис, Киёка оставил их с назойливым предупреждением.

– Я буду здесь работать, так что обязательно позвоните мне, если что-то случится, понятно?

– Обязательно. 

– Убедитесь, что вы не выходите за пределы станции. Телохранитель или нет, ты не можешь позволить себе ослабить бдительность.

– Не позволю.

– А-а-а, коммандир? 

– Если люди что-то скажут тебе, просто проигнорируй их. Приветствия будет достаточно. Понятно?

– Поняла. 

– Если кто-то из них скажет вам что-то грубое, убегайте и немедленно доложите мне...

– К-командир! Хватит, пока у нас не закончилось время экскурсии.

Каоруко вмешалась и бросила на Киёку взгляд, полный отчаяния.

Он выглядел слегка раздосадованным тем, что его перебил один из подчиненных.

– Это все моменты, которые необходимо обсудить, Дзинноути.

– Да-да, поверьте, Вы выразили свою точку зрения ясно и четко. Я буду рядом с Миё и позабочусь о том, чтобы она была в безопасности. Верно?

Каоруко посмотрела на Миё в поисках одобрения, и та кивнула.

Время от времени Киёка мог быть очень беспокойной. Миё прекрасно понимала, что Усуи опасен, и, хотя ей было приятно, что жених так беспокоится о её безопасности, она не была ребёнком. Девушка почувствовала лёгкое беспокойство от того, что ей так подробно объяснили, что нужно делать.

– Хорошо. Просто будьте предельно осторожны на улице.

Он погладил Миё по голове ладонью.

Несмотря на то, что он обращался с ней как с ребёнком, Миё почувствовала, что её лицо снова раскраснелось.

– Обязательно. Спасибо, Киёка.

– Конечно.

Смущенно подняв голову, Миё вместе с Каоруко покинула кабинет.

Киёка вздохнул, глядя, как его невеста и подчиненная закрывают за собой дверь.

– Что именно я хочу сделать?

Он всегда был привязан к Миё.

Он будет оберегать свою невесту, на теле которой остались глубокие шрамы, и бережно относиться к ней. Эти чувства оставались неизменными с тех пор, как он впервые встретил её, и до сих пор, когда он проводил с ней больше времени.

Однако это вовсе не означало, что он с самого начала испытывал к ней романтическое чувство "любви".

К своему стыду, мне пришлось услышать это от старика, чтобы понять это.

Теперь, когда ему рассказали о любви и он сам пробудился к ней, Киёка не мог сдержать чувства, кипевшие в его груди.

Откинувшись в кресло, он опустил глаза на поверхность стола.

Он будет дорожить Миё до тех пор, пока жив. Его решение было принято с самого начала, но теперь он хотел от неё гораздо большего.

Он не хотел просить, чтобы она ответила ему взаимностью.

Киёка просто хотел лелеять её, чтобы она больше никогда не плакала и не страдала. Он не хотел причинять ей вред. Мужчина хотел, чтобы она всегда была в поле его зрения и никогда не покидала его.

Ужасно опасная мысль. О чём он только думал? Стыд внезапно поднялся в нём, и он уставился в воздух.

День ото дня Миё росла настолько, что уже почти не напоминала прежнюю женщину.

Любой, кто видел её, согласился бы, что она была великолепной дворянкой и могла вести себя как подобает в присутствии любого человека. И она, и Киёка хотели этого. И всё же.

Какая-то часть его души желала, чтобы она оставалась на месте, никогда не отходила от него. Ему казалось, что он обретёт покой, если закроет её в таком месте, где ни Усуи, ни кто-либо другой не сможет к ней прикоснуться.

– Глупости... Я просто хочу облегчить себе жизнь. Позор.

Тем не менее, каждый раз, когда он видел, как она стоит, отчаянно пытаясь подавить ужас, вызванный присутствием Усуи и его заявлениями, он размышлял о том, что можно сделать, чтобы навсегда оградить её от страха и печали.

Киёка тряхнул головой, прогоняя ужасные мысли из головы.

Как бы то ни было, Миё менялась. Она умело общалась с Каоруко, хотя они только-только познакомились. Пусть она и была его невестой, но он не имел права диктовать ей каждый шаг.

Поэтому согласиться с её пожеланиями было правильным решением.

Я должен поймать Усуи весной, несмотря ни на что.

Чтобы избавить Миё от лишних страданий, ему было крайне важно как можно скорее разобраться с Усуи и одарённым причастием.

Киёка перевёл взгляд на документы в своей руке.

Был ли Усуи настоящим отцом Миё? Если это окажется правдой, то всё перевернется с ног на голову.

Судя по результатам расследования, наиболее вероятно, что отцом Миё был Шиничи Саймори, исходя из того, когда родилась Миё и когда Суми Усуба была официально замужем. Однако выводы не были бесспорными. Он не мог окончательно исключить возможность того, что Суми Усуба встречалась с Усуи после свадьбы.

Если Усуи был настоящим отцом Миё, то он мог использовать свои родительские права, чтобы манипулировать ею. С другой стороны, даже если он выдавал её за свою дочь только из каких-то скрытых побуждений, это свидетельствовало о том, как сильно он хотел заполучить её для себя.

Какой бы ни была правда, предотвратить её вовлечение в ситуацию было невозможно.

– Что же мне делать?

Как противостоять Усуи и схватить его, но при этом максимально оградить Миё от опасности?

Киёка опустился в кресло, погрузившись в свои мысли и не находя ответа.