Я лишь хотела быть полезной для него…
Я заметила аномалию тела Гэйсерика, когда первый ребёнок Мисуфии оказался мертворождённым.
– Сюда.
Сопровождаемая врачом высшим эльфом, прибывшим из Кирамина, я вошла в просторное подземелье под тюремной башней Веронии.
Открыв тайную дверь, о которой знали только этот врач и ещё несколько высших эльфов, которым я доверяла, нас встретила ужасная картина огромного количества ядов, выставленных вдоль стен лаборатории.
И на столе лежал ребёнок Мисуфии, которого должны были похоронить.
– Это очень интересно.
Доктор, обладавший божественной защитой [мастера ядов], показал мне кровь, которую взял у ребёнка.
Кровь была голубоватого цвета.
Доктор смешал несколько других веществ.
– Это яд?
– Да. Его название «Скрытый яд, предотвращающий беременность».
– Никогда о таком не слышала.
– Да, я тоже его впервые увидел. Это яд, который используют демоны на Тёмном континенте.
– Демоны с тёмного континента? Зачем им использовать такой яд…
– Ну, подробностей я не знаю.
Доктор пожал плечами.
– Верно, это не ваша работа, простите. Так, что это за яд такой?
– Согласно энциклопедии, написанной демоном Веномом, это яд, который используют на военнопленных.
– Военнопленных?
– Если просто выпить этот яд, он будет вести себя как сильнодействующий наркотик, заставляющий внутренние органы гнить, но… если человек будет принимать его небольшими дозами в течение примерно трёх месяцев, кровь человека адаптируется к яду.
Лицо высшего эльфа врача, которое оставалось прекрасным, несмотря на его преклонный возраст, скривилось, когда врач рассмеялся.
– Самое замечательно в этом яде то, что он проявляет себя как инфекция.
– Инфекция?
– Конечно, по началу никаких симптомов видно не будет, но кровь заражённого человека будет становится ядом, этот яд будет перестраивать организм, производя ещё больше яда. После чего все телесные жидкости станут ядом. Но его токсичность не высокая, потому он не повлияет на повседневную жизнь.
– Вы снова говорите о ненужных вещах. Давайте к делу.
– Прошу прощения. Потому, дети рождённые матерями, что были заражены этим ядом, всегда будут мертворождённым.
– Как я и думала…
– Это ещё не всё, яд передастся партнёру через половой контакт. Ну, только если заражённый будет заниматься этим с одним и тем же человеком несколько раз. Вот почему этот яд применяют на военнопленных. Потому что вернувшись домой, они уничтожат популяцию своей родной страны.
– Что?
Я почувствовала, как перед глазами всё потемнело. В таком случае…
– Гэйсерик был очень осторожен, чтобы Мисуфия не отравилась. Рядом с ней всегда должны были находится защищавшие её высшие эльфы маги.
– Тем не менее, Риринара-доно и ваши маги, вероятно, не ожидали, что кровь Гэйсерика станет ядом.
– Гэйсерик…
– Был ли это импульс его [Императора]? Любовь не могла сделать его королём. Чтобы защитить престол, он должен был получить наследника и как можно скорее. Слухи о карете без окон покинувшей монастырь, в котором находилась Леонор-сама, дошли даже до этого подвала.
Доктор нежно погладил тело мертворождённого ребёнка.
Импульсы его [Мастера ядов], вероятно, подогревали его интерес к неизвестному яду. Хотя я и знала, что не могу подавить своего отвращения к этому доктору.
– И что вам понадобится для противоядия?
– Противоядия не существует. Это шедевр созданный демоном Веномом. Если только у вас не имеется навыка [Лечащая рука], которым обладает [Герой].
– И слышать не хочу о таких сказках! Если всё так, тогда наследник престола!..
– Завести ребёнка невозможно.
Это было беспощадное заявление от великолепного доктора. На этот раз у меня действительно потемнело перед глазами.
Однако.
– Но если ребёнок не человек, тогда надежда есть.
– Что вы имеете в виду?
– Нас.
Доктор указал на мою нижнюю часть живота.
– Риринара-сама прекрасно знает, что жизненная сила у нас, высших эльфов, гораздо выше, чем у людей. Существует вероятность того, что наши дети смогут противостоять яду. Демон Веном также оставил записи о том, что действие яда на эльфов было слабым.
Её сердце билось так сильно, что причиняло боль. Хотя это и была неудачная ситуация, эмоции, от которых она должна была отказаться, были немного радостными и накопились.
Чувствуя отвращение к самой себе…
– Противоядия действительно не существует?
Переспросила я у доктора.
Новорождённый очень напоминал своего отца. Я никогда не забуду, что чувствовала, когда держала этого ребёнка на руках.
Мысль о том, что я собиралась заставить тюремного доктора изрезать лицо ребёнка, если оно будет похожим на моё, всё ещё вызывала у меня мурашки.
– Я твоя мама, но только сегодня…
Ребёнок, которого я держала на руках издал «А-ах» и улыбнулся.
Сама того не поняв, я заплакала.
Я отдам своего ребёнка Мисуфии.
Думая об этом теперь, я понимаю, что мои неуклюжие слова, которые я сказала ей тогда и сокрытие правды от Мисуфии были плохим ходом с моей стороны.
Но… я была напугана. Какой бы ни была причина, я предала Мисуфию. Мисуфия не могла подарить Гэйсерику наследника и потому мне пришлось отдать ей ребёнка, которого я родила от Гэйсерика, чтобы тот стал её сыном.
Окажись я на месте Мисуфии, посчитала бы это непростительным. Я, наверное, обругала бы её за такую бессовестность.
Мне было неспокойно…
Если бы я сохраняла спокойствие, смогла бы глубже задуматься над схемой Леонор.
Я сочла это удачей и убедила себя в том, что… Леонор будет готова отомстить за своего отца и мужа, даже если для этого ей придётся пожертвовать собственной жизнью.
Я была поражена, услышав, что Леонор также родила вскоре после того, как родился Сариус.
Если Леонор добровольно выпила «яд, предотвращающий беременность», а после связала себя с Гэйсериком, её ребёнок должен был также стать мертворождённым.
Но Леонор родила от старшего сына принца Силверо и второго сына принца Угусу.
Вероятно, она также подменила детей, как и в случае с Сариусом, но… не считая отсутствия доказательств, я даже не могла заметить каких-либо подозрительных движений.
Леонор подготовила яд. Возможно она знала о противоядии, о котором не знали даже высшие эльфы.
А после, Леонор тайно изгнала Мисуфию, пригрозив той Сариусом.
В отсутствии первой принцессы Мисуфии, Гэйсерик был вынужден принять Леонор и согласиться с её последующей просьбой о понижении прав Сариуса на престолонаследие до минимальных.
С тех пор… я стала защищать Сариуса и действовать с целью сделать его королём.
В итоге… я предала даже собственную цель стать помощницей Гэйсерику, вместо этого сделав своим приоритетом собственного сына…
Где я оступилась?
Что мне делать?
Если бы я не встретила Гэйсерика, когда он был закован в цепи, будучи рабом-гребцом на пиратском корабле… могло у меня не быть нынешних проблем, потому что я осталась бы безудержным пиратом?
Мисуфия… мать сбежала ещё до того, как я начал осознавать мир вокруг себя.
Так что я не многое помню о своей матери.
Я могу лишь вспомнить смутную женскую фигуру, которая смотрела откуда-то издалека, пока я играл.
Когда я услышал историю о том, как мои мама с папой напали на имперскую столицу, когда они были пиратами, я часто путался, потому что образ моей мамы у меня в голове не вязался с её образами из историй.
Дворяне Веронии не растят детей лично.
Моими воспоминаниями из подростковых лет были воспоминания об одноглазой высшей эльфийке генерале Риринаре.
– Сариус, что ты делаешь?
Первым, что говорила мне Риринара всегда были эти слова.
Чем бы я не занимался, даже если она явно видела своим единственным глазом, что я играл, Риринара всегда задавала мне этот вопрос.
Даже став дворянкой, Риринара всё равно скрывала один глаз чёрной повязкой, прямо как когда была пиратом. Даже если она была одета в роскошное платье, на поясе у неё всегда висела пиратская сабля.
Люди сторонились её, как неизвестного существа, но мне нравилось видеться с Риринарой.
Вместо историй про благородных дам и рыцарей, Риринара рассказывала мне куда более интересные истории про море.
Хотя я и не мог выходить на улицу, она тайно водила меня на свой корабль, где учила меня цветам и запахам моря.
Я узнал, что моя мать не была мне родной, когда путешествовал с Сияющим драконом по имени Альхазен.
Было много приключений, которые нравились сияющему дракону, вроде битвы принца и дракона против злой лесной ведьмы… но это не важно, так что я опущу это.
Что важно так это то, что я заметил в комнате Риринары определённый набор рукавиц.
Они были прекрасны, сделанные из зелёной стали и так как являлись магическим предметом, они идеально подходили моей маленькой руке.
Хотя я владел мечом только на том уровне, что мог играться им, когда я надел рукавицу, я мог использовать меч, словно был закалённым ветераном и мог сражаться с монстрами в лесу.
И когда я одолел лесную ведьму… её рот растянулся в широкой ухмылке, когда она увидела на моей руке рукавицу… ведьма сказала мне, что рукавица называлась «Рукавицей фехтования» и, что она была магическим предметом, который могли использовать только высшие эльфы, прежде чем испустить последний вздох.
Конечно, я был в шоке.
Ни моя мать, ни мой отец не были высшими эльфами.
Другими словами, один из них не был моим настоящим родителем.
Когда я задумался об этом, на ум пришёл один высший эльф.
Стоило мне осознать это, как подозрение быстро превратилось в убеждённость. Вернее, я осознавал это с самого начала.
Слова ведьмы подтверждались так же ещё и тем, что я взрослел крайне медленно. В отличие от обычных людей, моя внешность не особо менялась.
Дни борьбы за власть никогда не прекращались, и я не мог успокоиться, но я был рад, что моя мать сражалась ради меня.
Хотя моя приёмная мать бросила меня, а отец объявил, что я ничего не унаследую, мама продолжала оставаться рядом со мной и поддерживать меня.
Я хотел сказать спасибо. Хотел сказать ей, что я её люблю.
Я хотел относиться к ней как к своей матери.
Это был всем, чего я желал.
Отца сразила болезнь и казалось, что моя борьба бок о бок с матерью подходила к концу. В виде поражения, о котором мы знали с самого начала.
В то время, дворянин из фракции Леонор соврал о том, что на самом деле он хотел одолеть Леонор и сблизился с нами… предложив нам информацию о местонахождении моей приёмной матери.
Я знал, что это была ловушка, но у меня была другая идея.
Если приёмная мать заявит, что не знает, кто я такой, возможно мы смогли бы бросить отца и королевство.
Прямо как приёмная мать пришедшая в Золтан, мы с мамой могли бы уехать далеко-далеко на восток за Стену на конце мира и зажить просто как мать и сын.
Если отец скончается из-за болезни, а я не смогу унаследовать престол, тогда ничто не должно будет удерживать мать в Веронии.
Так я думал.
Я не хотел лишиться мамы во второй раз.
– Я не хотел лишиться мамы во второй раз.
Принц Сариус сделал глубокий вдох и закончив рассказ выдохнул. Его лежащая на столе рука была потной от волнения, а взгляд глаз был устремлён вниз.
В итоге Риринара и принц Сариус рассказали все свои мотивы.
За исключением Леонор, все действовали не в собственных интересах, но в интересах кого-то ещё, но всё пошло не по плану.
Мисуфия хотела счастья своим любимым, Риринара сражалась в одиночку ради своего сына, а принц Сариус всего лишь хотел восстановить свои отношения с матерью.
И когда ни одно из их желаний не исполнилось, лишь время продолжало свой ход.
Я положил рукавицы, которые подобрал после победы над Риринарой, на стол.
– Я их возвращаю.
Отполированные рукавицы отражали на своей поверхности лица принца Сариуса, Риринары и стоявшей неподалеку Мисуфии.
